Образы мифов в классической Античности

Нетрудно увидеть в борьбе за треножник аллегорию борьбы Августа и Антония за власть в Риме. Исторические документы этого времени многочисленны и изобилуют подробностями. Достоверно известно, что Август считал Аполлона своим божественным покровителем, богом, который помог ему в решающей битве против Антония при Акциуме в 31 году до н. э. Более того, сообщается, что Август даже выдавал себя за Аполлона на пиру, тогда как Антоний маскировался под Геркулеса, утверждая, что он потомок этого героя.

Август, вероятно, благоволил украсить этим мифологическим сюжетом храм, который он посвятил Аполлону на Палатинском холме в Риме (ил. 106), ибо видел в попытке украсть треножник акт насилия – именно то, что он хотел приписать Антонию. Тогда восстановление треножника Аполлону (в мифе) можно было бы трактовать (в аллегорическом смысле) как оправдание его, Августа, победы над конкурентом. Сама тренога была атрибутом Аполлона, но на некоторых рельефах храма по бокам ее стояли фигуры, олицетворяющие победу и, пожалуй, намекающие на победу Августа над Антонием в решающей битве.

Геркулес (справа) в шкуре льва, с завязанными львиными лапами на шее и палицей в левой руке, сжимает треногу правой рукой, Аполлон, по другую сторону, со своим луком в левой руке, тоже крепко держит треногу правой рукой (ил. 106). Дерзкий Геркулес, посмевший коснуться треножника нечестивыми руками, мог ассоциироваться с наглым вызовом Антония, в то время как элегантный Аполлон, отстаивающий свое законное право владеть треножником, подтверждал, в мифологической аналогии, справедливость деяний Августа. Терракотовый рельеф – великолепный образчик декоративной симметрии, равновесие между двумя соперниками по обе стороны треножника напряженное и драматичное. Тем не менее исход предрешен.

Иногда образы более тривиальны. Особенно это очевидно, когда правителя наделяют атрибутами бога. Апеллес, художник IV века до н. э., польстил Александру Великому, изобразив его с молнией в руке – основным атрибутом Зевса, царя богов. В таком же ключе изваян император Клавдий (ил. 107), чью героическую стать дополняет орел Юпитера (римский аналог Зевса). Голова императора, имеющая портретное сходство, довольно странно выглядит на атлетическом торсе, но римляне придавали большое значение портретным чертам. По этой же причине две несхожие императрицы: Сабина (ил. 108), жена Адриана, правившего с 117 по 138 год н. э., и Юлия Домна (

ил. 109), жена Септимия Севера, правившего с 193 по 211 год н. э., представлены в образе Цереры, богини урожая и плодородия. Обе императрицы воспользовались одним и тем же скульптурным прототипом, но голова каждой сохраняет свое портретное сходство. Скорее всего, римлянам времен империи власть императора должна была казаться подобной власти Юпитера, а императрицы, которые во времена неурожаев могли облагодетельствовать народ зерном, виделись такими же великодушными, как сама богиня урожая.

(107) Император Клавдий в образе Юпитера

I век н. э.

Музей Ватикана

(108) Императрица Сабина в образе Цереры

II век н. э.

Музей Остии, Остия

(109) Императрица Юлия Домна в образе Цереры

III век н. э.

Музей Остии, Остия

Однако аналогия порой оборачивалась чем угодно, только не великодушием. Император-садист Коммод любил предстать на публике в образе Геркулеса, но не для того, чтобы тяжелым трудом послужить человечеству (как это делал Геркулес, согласно мифу), а для того, чтобы имитировать подвиги героя в разыгрываемом кровавом фарсе. Однажды он собрал в амфитеатре всех безногих жителей Рима. Их облачили в змееподобные шкуры, которые прикрепили к культям, и вооружили губками для метания, сам же Коммод, куражась над несчастными, нещадно забивал их своей палицей, возглашая, что он Геркулес, карающий мятежных гигантов. В таких отвратительных пародиях этот жестокий правитель разыгрывал роль великого героя, и, должно быть, его обрадовал превосходный скульптурный портрет (ил. 110), на котором он запечатлен в львиной шкуре, с палицей и яблоками Гесперид в руке. Образ ловко подчеркивает его императорское достоинство и при этом не намекает на извращенные наклонности садиста, скрытого под личиной Геркулеса.

Обычные римляне тоже любили предстать в мифологическом антураже (например, на саркофагах, см. ил. 40 и 43).

Вполне естественно, когда мужчины (и женщины) примеряют на себя славу мифологических персонажей, но известен случай, когда мифологический персонаж обрел славу, став похожим на реальных исторических людей. Речь идет о мифологическом Тесее, чей образ в V веке до н. э. ассимилировался с историческими Тираноборцами.

Тираноборцами прозвали двоих афинских мужей, Гармодия и Аристогитона. В 514 году до н. э. они попытались свергнуть тиранию в Афинах, замыслив убить правителя-тирана Гиппия. План не сработал, им удалось убить только его младшего брата, а их самих схватили и казнили: Гармодия сразу, а Аристогитона чуть позже.