Образы мифов в классической Античности

Иногда лишь мелкие детали, надписи или добавленный неожиданный штрих отличали мифологический образ от сцен реальной жизни. Например, вазописцы охотно изображали женщин, пришедших за водой к фонтану. Это занятие предоставляло женщинам заветную возможность поболтать и посплетничать, и на рисунке 117 мы видим, как именно этим увлечены две пары болтушек. Женщины, смотрящие влево, только что пришли, пустые кувшины на их головах наклонены, в то время как женщины, смотрящие вправо, уже с полными кувшинами на головах, собираются уходить, но задерживаются, чтобы обменяться несколькими словами с только что прибывшими. Девушка в дальнем левом углу спокойно ждет, подставив свой кувшин под носик фонтана в виде львиной головы. В таком изображении не было ничего экстраординарного.

Однако иным подобным образам могли придать и зловещий оттенок (ил. 118). На первый взгляд левая часть картины выглядит совершенно обычно. Слева от фонтана девушка собирается подставить кувшин под струю воды. Позади нее неспешно ждет юный всадник на лошади, держа под уздцы вторую, почти целиком скрытую от нас лошадь без всадника (на нее указывают восемь ног – семь из них отчетливо видны – и еще один добавленный нос). Кажется, перед нами срез мирной повседневной жизни. Но с правой стороны картина иная: фигура сидящего на корточках воина, притаившегося за фонтаном, полна угрозы.

(117) Девушки набирают воду в фонтане

Чернофигурная аттическая гидрия

Около 530 г. до н. э.

Музей Мартина фон Вагнера, Вюрцбург

(118) Ахилл устраивает засаду на Троила и Поликсену у фонтана

Чернофигурная аттическая амфора

Около 520–510 гг. до н. э.

Роспись: Эдинбургский мастер

Античное собрание, Государственные музеи Берлина, Фонд прусского культурного наследия, Берлин

(119) Геракл с женой и ребенком

Краснофигурный аттический лекиф

Около 450 г. до н. э.

Роспись художника, близкого к кругу Мастера Виллы Джулия

Музей Эшмола, Оксфорд

Настроение круто меняется. Незримая опасность нависла над мирной сценой, и это уже не просто изображение беззаботной девушки, набирающей воду, и мальчика, пекущегося о лошадях. Каковы намерения воина, чье присутствие так диссонирует с происходящим?

Тем, кто помнит историю Троила, сразу приходит на ум миф. Ахилл устроил засаду на Троила, когда тот вместе с сестрой Поликсеной вышел напоить своих лошадей (см. ил. 26). Именно тогда прекрасная троянская принцесса привлекла внимание Ахиллеса, и это аукнулось ужасными последствиями, поскольку продолжительное время спустя призрак Ахилла потребовал, чтобы эту самую Поликсену принесли в жертву на его могиле, прежде чем греки смогут отплыть домой после завоевания Трои (ил. 2). Миф наделяет именами ничем, на первый взгляд, не примечательных персонажей. Девушка, ждущая, пока ее кувшин наполнится водой, несомненно, Поликсена, юноша с лошадьми – Троил, а затаившийся воин – Ахилл. Сцена больше не предстает мирной, она вещает беду. Художник выбрал тихий момент перед кульминацией истории (см. главу III). Но если мы знаем миф, перед нашим мысленным взором разворачивается весь дальнейший ход этой трагедии: смерть мальчика, наказание Ахилла, принесение девушки в жертву.

Бывают и образы более нежные и сокровенные, например мать и отец, радующиеся своему малышу, как свойственно всем родителям. Даже героический Гектор в Илиаде, отдыхая от сражений, встречается на стенах Трои со своей женой и ребенком, ласкает младенца в своих могучих руках. Точно так же обремененный подвигами Геракл, должно быть, наслаждался ролью семьянина всякий раз, когда ему удавалось улучить момент и уединиться с домашними (ил. 119). Мы видим жену Геракла дома – об этом свидетельствует висящее на стене ручное зеркало. Ребенок, сидящий на коленях матери, тянется к отцу, который в свою очередь протягивает сыну руку. Такой образ отличается от изображения обычной афинской семьи только тем, что отец одет в львиную шкуру и в руках у него дубина, лук и колчан. Это и имел в виду Еврипид, когда несколько десятилетий спустя вкладывал в уста Геракла, спасающего своих детей от смерти, слова:

Я заберу вас всех троих и буду

Большой корабль, а вы за мной, как барки,Потянетесь.Да, люди всюду те же:Те побогаче, эти победнее,А дети всякому свои милы.Еврипид. Геракл (перевод И. Анненского)

Очеловечивание героя способствовало тому, что мифы становились популярными, трогали умы и сердца людей.