Очень мелкий бес

— Вот она, главная наша беда, вот она! Взорваны мосты между эпохами, всюду теперь срам и запустение, а на месте прежних красот сплошные черные дыры. И человек, подобно лошади на арене, как будто бы и вперед бежит, а на самом деле — по кругу! Когда же он делает попытку из этого круга вырваться, — Вятич приглушал голос, чтобы не было слышно в комнате, — и заводит хорошую бабу, то появляются сволочи вроде нас и закладывают его со всеми потрохами. Между прочим, у меня кот ужином не кормлен.

— А откуда ты знаешь, что хорошую? — устало спрашивал Любимов.

— Была бы плохая, он давно бы уже пришел домой, — отвечал Вятич и снова погружался в мир великого поэта.

В час ночи прибыла юная дочка Игоряинова со своим не менее юным мужем и развила бурную деятельность. Из недр шифоньера в спальне, из-под дамского белья, извлекли ридикюль с документами и семейными ценностями, которые были подвергнуты переучету. Ценности — горсточка царских червонцев в платочке, три золотых цепочки, два обручальных кольца, запонки с крошками-бриллиантиками, гранатовый  гарнитур,  платиновые  серьги  с  кораллами  и  старинная  табакерка  с  рубином,  подо­зрительно  большим,  чтобы  быть  настоящим,  —  все  оказалось  в  сохранности.  Жена Игоряинова несколько раз перебрала документы и наконец сказала тихо:

— Сберкнижки нет...

— Ты внимательно посмотрела? — напустилась на нее дочь.

— Вот здесь она лежала, между свидетельством о браке и моим дипломом...

— Так!.. — произнесла дочь трагическим тоном.

—  Надо смываться, — шепнул Вятич Любимову и боком, помаленьку стал сокращать расстояние до двери.

Юный муж вдруг дико захохотал. Любимов отшатнулся от него, но, к сожалению, в противоположную от выхода сторону и тем сорвал планомерное отступление.

—  Значит,  он  свидетельство  о  браке  оставил,  а...  сберкнижку  забрал?—  сотрясаясь от смеха, выдавил юный муж.

— Надо звонить в милицию, — распорядилась дочь. — Нет!.. Или не звонить, а поехать и написать заявление. Они обязаны искать. В конце концов, он не кто-ни­ будь, а президент лучшего в стране издательства! Вы на машине?

«Бедный Витя...» — подумал Вятич, но вслух произнести это не рискнул.

Через полчаса все пятеро были в отделении милиции. Затем Любимов развез всех по домам и к себе попал в начале пятого утра. Чтобы не будить спящую супругу, он прилег в гостиной на диване и, проведя в тяжелой полудреме часа три, поднялся крайне раздраженным. Съел свой обычный завтрак, состоящий из овсянки и кусочка голландского сыра, выпил чашечку кофе со сливками и отправился на работу. Первое, что он сделал, войдя к себе в кабинет, — это позвонил домой Игоряинову, почти не сомневаясь, что трубку возьмет сам президент «Прозы», но ответила его мымра жена. Ничего утешительного о судьбе мужа она сообщить не могла.

— Хороши в саду у нас цветочки, — сказал Любимов в пространство и склонился над рукописью Сергея Тарабакина.

Отсутствие Игоряинова нынче поутру, как ни странно, устраивало Олега Мартыновича. Рукопись мастера героико-эротического жанра возникла на его столе не случайно, но без согласования с президентом «Прозы». Более того, сегодня в кабинете Любимова должен был появиться и сам автор этой рукописи.

На  контакт  с  Тарабакиным  директор  издательства  пошел  скрепя  сердце.  Худо- бедно, но в кругах читательских «Проза» имела имидж издательства рафинированного   и всем даже, случалось,   издавала   поэтов-авангардистов,   например, известного Дмитрия Моноклева. Жаль только, что утонченность издательского вкуса приносила совсем мало денег, и Любимов, в отличие от привыкшего витать в облаках Игоряинова, предчувствовал в недалеком будущем угрозу финансового краха. Необходимо было что-то предпринимать, и он не нашел ничего иного, как вступить в переговоры с Тарабакиным и кое-какими другими авторами, раскрученными издательствами-конкурентами. Игоряинова он намеревался поставить перед фактом. Что же до Тарабакина, то Любимов намеревался заняться его рукописью лично и уговорить автора сгладить те места, которые могли бросить тень на репутацию «Прозы».

С  таким  настроем  он  оттолкнул  от  себя  воспоминания  о  событиях  прошедших суток и приступил к чтению героико-эротических приключений.

Если бы Иван Мухин хотя бы слегка представлял ночь, которую ему предстоит провести у Людочки, он наверняка предпочел бы отправиться домой, пусть даже и потратившись на частника. Но Мухин, несмотря на свои сорок с хвостиком лет, был наивен и неизменно надеялся на лучшее. Конечно, он не ожидал, что Людочка упадет ему в объятия при отце и так некстати подвернувшемся Портулаке, но рассчитывал на нормальный ночлег. Утром ему предстояло доставить образцы чая клиенту; клиент этот был хитер, мог объегорить, и потому следовало иметь ясную голову.