Очень мелкий бес

— Я буду тебя страховать, — заверил Владимир Сергеевич.

Вероятно, боги, христианский и языческий, были в эту ночь настроены к пьянству благосклонно, потому что Портулак, на мгновение зависнув над двенадцатиэтажной пропастью, без хлопот обогнул перегородку и переправился на балкон Бородавина. В тот момент, когда он взялся за бутылки, на протопоповской стороне что-то рухнуло и послышался Людочкин голос. Вадик инстинктивно затаился и прислушался.

Разговор между отцом и дочерью доносился до него обрывками, но кое-что он понял. Людочка, срываясь на плач, упрашивала Протопопова не пить, а тот давал ей клятвенные обещания и, уходя от неприятной темы, сворачивал на Портулака и саму Людочку, благословлял их грядущий брак и вообще нес страшную чепуху. Идея соединиться с Владимиром Сергеевичем в одну семью почему-то Вадика не прельщала. Путь назад был отрезан. Он попробовал балконную дверь, обнаружил, что она не заперта, и проскользнул в бородавинскую квартиру.

На диване, в неверном освещении едва-едва брезжащего утра спал, похрапывая, Мухин. Портулак на цыпочках пересек комнату, но замешкался у входной двери и, когда замок уже стал поддаваться, увидел появившегося из кухни Силу Игнатовича Бородавина. Тонкая полоска света падала под ноги Бородавину, и поэту почудилось, будто хозяин квартиры парит над полом. Не желая вступать в объяснения, Портулак выбежал на лестницу и помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Это была самая длинная ночь в жизни Людочки. Хамское поведение отца не было для нее в диковинку, но никогда еще Владимир Сергеевич не позволял себе такое в присутствии молодого человека. Протопопов и сам понял, что перегнул палку; по­ этому, когда дочь, выплакав первые слезы, пришла выяснять отношения, он суетливо покаялся и, к сожалению, опять перестарался: дал слово навсегда забыть о спиртном.

— А где Вадим? — спросила Людочка, окончательно перехватывая инициативу.

—  Где-то здесь был, — воровато озираясь, сказал Владимир Сергеевич. Портулак вот-вот мог возникнуть в комнате или, того хуже, позвать его для передачи бутылок. — На балкон... покурить вышел... У нас разговор конфиденциальный. Ты подожди на кухне, мы договорим и к тебе придем. Чай пить...

Но Протопопов недооценил дочь. Она первой успела пробраться к балкону, в то время как ему пришлось перешагивать через старинный ведерный самовар, прежде работавший на углях, а теперь уже второй год переделываемый в электрический. Людочка открыла дверь и сказала, выглянув наружу:

—  Вадим, мы вас... Ой! — вскрикнула она, поворачиваясь к Владимиру Сергеевичу. — Его здесь нет!

В другую минуту Протопопов, возможно, что-нибудь и придумал, но, застигнутый на месте преступления, он не нашел ничего лучшего, как тупо стоять на своем.

—  Только что был, — сказал он. — Покурю, говорит, пойду на воздухе. Он как вышел на балкон, так ты в комнату и зашла...

Как раз в этот миг они бы могли услышать доносящийся с лестницы топот убегающего Портулака. Но вместо того, чтобы обратиться в слух, Людочка перегнулась через перила и обратилась в зрение. Ей показалось, что внизу лежит нечто, напоминающее человека, и даже точно — человек.

— Папа... папа... — прошептала Людочка белыми от ужаса губами, показывая пальцем куда-то в пол. — Папа... он там... упал...

Она медленно вошла в комнату, присела на табурет, верх которого Протопопов в период увлечения живописью использовал как палитру, сейчас, правда, совершенно высохшую, — но в следующее мгновение подскочила и, в чем была, выбежала на лестницу, нажала кнопку лифта, но дожидаться грохочущей колымаги не стала и сломя голову полетела вниз. Владимир Сергеевич последовал за ней. Если бы оба не были столь стремительны, то, несомненно, заметили бы приоткрытую дверь соседней квартиры и блестевший в образовавшейся щели внимательный глаз Силы Игнатовича.

Фигура, которую Людочка узрела сверху, на поверку явилась игрой теней. На всякий случай Владимир Сергеевич сделал круг по площадке перед домом, но ничего особенного не углядел.

Наверх поднимались молча. Владимир Сергеевич жуликовато улыбался: он не сомневался, что Портулак отсиделся на балконе у Бородавина и встретит их в квартире. Пробежавшись по лестнице, он почему-то перестал опасаться Людочкиной негативной реакции на появление портвейна. Да и то: должна же она понимать, что ему следует снять стресс.

Но Портулака в квартире не оказалось. Посидев еще немного и не сказав друг другу и десятка слов, отец и дочь разошлись по комнатам. К тому времени у каждого сформировалась своя версия происшедшего. Владимир Сергеевич полагал, что Портулак слышал их разговор и удалился, дабы не ставить его в неудобное положение; это увеличило симпатию будущего тестя к будущему зятю. Людочкина версия поначалу была куда менее ясной. Она сразу провела параллель между пропажей Вадика и инцидентом, который случился накануне в издательстве, но лишь после нескольких часов сна, очнувшись, как от удара, сообразила, что только два человека — она сама и Каляев — так или иначе имеют отношение к обоим происшествиям.