Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Столь же интересен и другой эпизод с воцарением "великого князя всея Руси" Симеона Бекбулатовича. В "подкрестной записи" Борису, со­ставленной в сентябре, после его венчания на царство, когда присяга но­вому царю, вероятно, была повторена по случаю этого венчания, не раз дается обязательство не хотеть на царство "царя Симеона Бегбулатова", не ссылаться с ним и доносить о всяком движении или разговоре в пользу царя Симеона или его сына. Отставленный еще Грозным от "великого княжения всея Руси", Симеон почитался "великим князем тверским", по­ка его в правление Бориса не лишили "удела в Твери" и не свели на про­стую вотчину в одно из тверских сел, именно Кушалино. Потеряв свой -многолюдный двор, Симеон обеднел слугами и хозяйством, утратил зре­ние и жил в скудости. Мог ли он представлять теперь какую-либо опас­ность для всемогущего царя Бориса? И если нет, то стоило ли упоми­нать его в записи? С.М. Соловьев и за ним К.Н. Бестужев-Рюмин внима­тельно отнеслись к этому вопросу, постарались объяснить, почему подо­зрительный Борис мог ожидать движения в пользу Симеона и заподозри­ли дату подкрестной записи - 15 сентября. Но они не знали тех обстоя­тельств, которые произошли в Москве в апреле или мае 1598 года, пред выездом Бориса в Серпухов на татар. Андрей Сапега 6 (16-го) июня со­общал Радивилу, что как раз перед походом на татар некоторая и при

том значительная часть московских бояр и князей, имея во главе Вель­ского (Сапега называет его князем) и Федора Никитича с его братом (разумеется^ Александром), стали думать, как бы взамен нежелаемого ими Бориса избрать на царство Симеона Шигалеевича, казанского царе­вича (Symeona syna Szugalejowego carewicza Kasanskiego), который живет далеко от Москвы, в Сибири. Нареченный царь Борис узнал об их совете на него и успел его расстроить, указав боярам, что при опасности от та­тар нельзя заниматься внутренними счетами и раздорами. Однако он от­правился на татар, не будучи венчан на царство, хотя москвичи и настаи­вали на том, чтобы он скорее венчался царским венцом. В этом сообще­нии Сапеги, как и во всех прочих, истина перемешана с пустыми слухами, и ее трудно отделить от вздорных прибавлений. Личность Симеона не вполне известна Сапеге. Называя его "казанским" вместо "касимовско­го", Сапега из того, что Симеон в ссылке, делает заключение, что он - в Сибири, куда уже начинали тогда ссылать московских опальных. Не­сколько наивно излагает Сапега увещания Бориса, вразумившие якобы заговорщиков. Но основной факт - движение бояр, недовольных избра­нием Бориса, в пользу "великого князя" Симеона - более чем вероятен. Проиграв сами в качестве кандидатов на царство, противники Бориса стали агитировать в пользу человека, не бывшего до тех пор претенден­том и не испытавшего избирательной неудачи, но имевшего некоторое основание искать вновь той власти в государстве, которою он уже раз но­минально обладал по прихоти Грозного. Повела ли агитация за Симеона к скопу и заговору или ограничилась простыми разговорами, мы не зна­ем. Но она напугала Бориса и повела ко вставке новых обязательств в под крестную запись67.