Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Сам царь Василий в первой своей грамоте о вступлении на престол го­ворит об этой записи в таких словах: "хотим держати Московское госу­дарство по тому же, как прародители наши великие государи российские цари, а вас хотим жаловати и любити свыше прежнего и смотря по ва­шей службе, на том на всем яз царь... целовал животворящий крест всем людем Московского государства;... а по которой записи целовал яз, царь и великий князь, и по которой записи целовали бояре и вся земля, и мы те записи послали к вам". Здесь нет ни слова об ограничении власти, да еще в пользу бояр; напротив, царь указывает, что он целовал крест на том, чтобы править, как правили его полновластные "прародители", ца­ри XVI века, и целовал он крест не боярам, а "всем людям". И в самой за­писи не найдем чего-либо похожего на ограничение верховных прав, ес­ли не будем умышленно ударять на слова "не осудя истинным судом с бо- яры своими" и думать, что упоминание о боярах значит здесь отказ царя от прав в пользу его бояр. В записи царь говорит: божиею милостию я вступил на прародительский престол по желанию духовенства и народа и по праву родового старшинства. Ныне я желаю, чтобы под моей властью "православное христианство" пользовалось тишиной, покоем и благо­денствием. И потому "поволил есми яз... целовати крест на том, что мне, великому государю, (1) всякого человека, не осудя истинным судом с бо- яры своими, смерти не предати; (2) и вотчин и дворов и животов у братьи их и у жен и у детей не отымати, будет которые с ними в мысли не были; (3) также у гостей и у торговых и у черных людей, хоти который по суду и по сыску дойдет и до смертные вины, и после их у жен и у детей дворов и лавок и животов не отымати, будет с ними они в той вине невинны; (4) да и доводов ложных мне, великому государю, не слушати, а сыскивати всякими сыски накрепко и ставити с очей на очи;... а кто на кого скажет, и, сыскав, того казнити, смотря по вине его". На всем на том, на чем царь "поволил" крест целовать, он его и целовал, повторив вкратце изло­женные "условия": "Целую крест всем православным христианом, что мне их, жалуя, (1) судити истинным праведным судом, (2-3) и без вины ни на кого опалы своей не класти, и (4) недругом никому никого в неправде не подавати и ото всякого насильства оберегати". В этом резюме нет упоминания о суде "с бояры", хотя очень точно передается сущность всех четырех пунктов ранее выраженных обещаний, между тем, в оконча­тельной формуле присяги упоминание об ограничении в пользу именно бояр по существу дела было бы совершенно необходимо. Но не боярам, а "всем православным христианам" обещается здесь "праведный суд", уничтожение опал без вины, отмена групповой ответственности и иско­ренение "ложных доводов", т.е. клеветнических доносов и наушничества. Во всем этом очень трудно найти действительное ограничение царского полновластия, а можно видеть только отказ этого полновластия от недо­стойных способов его проявления. Здесь царь не поступается своими правами, так как сам говорит, что будет "держать царство" по образцу "своих прародителей", московских самодержцев старой династии; он обе­щает лишь воздерживаться от причуд личного произвола и действо­вать посредством суда бояр, который существовал одинаково во все вре­мена Московского государства и был всегда правоохранительным и правообразовательным учреждением, не ограничивающим, однако, вла­сти царя.

Одним словом, в "записи" царя Василия нельзя найти ничего такого, что по существу ограничивало бы его власть и было бы для него юриди­чески обязательно; только слова "с бояры своими" да необычный факт царской присяги на этой записи заставляют видеть в ней "политический договор" царя с боярами. Скудость его содержания ведет к тому, что до­говор этот считают неразвитым и направленным исключительно "к ог­раждению личной и имущественной безопасности от произвола сверху".