Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Московские люди, жившие в условиях, в которых созревала Смута, чувствовали ее приближение. Без привычки к свободному и простому из­ложению наблюдений и впечатлений, они в своих писаниях оставили нам не ясно выраженные опасения и предчувствия бед, но намеки, смутные и тревожные, смысл которых, однако, остается вне сомнений. Из памятни­ков письменности того времени всех яснее говорит о грядущих бедствиях известная "беседа Валаамских чудотворцев", составленная во второй по­ловине XVI века, в те годы, когда уже стал ясен разброд населения и упа­док хозяйства в центральных и западных местностях государства. Обра­щая наблюдаемые в действительности факты в пророческое предсказа­ние чудотворцев, "беседа" говорит, что "при последнем времени" запусте­ют волости и села "никим гоними", "люди начнут всяко убывати, и земля начнет пространнее быти, а людей будет менше, и тем досталным людям будет на пространной земле жити негде". Это, разумеется, не предсказа­ние; предсказание начинается там, где автор говорит, что "царие на своих степенех царских не возмогут держатися и почасту пременятися начнут". Писавший во времена Грозного и призывавший читателя молиться "за царя и великаго князя и за его царицу и великую княгиню и за их благо- родныя чада", автор в действительности не мог видеть частой смены ца­рей и додумался до нее путем пессимистических размышлений. Москов­ская жизнь представлялась ему в безотрадном свете благодаря "царской простоте", "иноческим грехам" и "мирскому невоздержанию", он пони­мал, что дело идет к общему потрясению, и представлял себе его по-свое­му. Та же мысль о близости потрясений была и у князя Курбского, когда он из Полоцка писал Грозному в 1579 году, что те "не пребудут долго пред богом, которые созидают престол беззакония", и грозил царю ско­рой погибелью "со всем домом" за то, что он "пустошит землю свою и гу­бит подручных всеродне". Рядом с подобными не вполне вразумительны­ми литературными иносказаниями в одном официальном акте 1584 года находим совершенно ясное, хотя и короткое, указание на общественный кризис и "тощету". Этот акт - приговорная о тарханах грамота, поводом к которой было "многое запустение за воинскими людьми в вотчинах их и в поместьях" и выход из-за служилых людей крестьян, т.е. уже знакомый нам упадок служилых земельных хозяйств. Таким образом в московском обществе и правительственной среде существовало представление о том, что дела в государстве идут неправильным путем, не в должном направле­нии, и русские люди чувствовали близость той или другой развязки21.

Конечно, из разговоров с русскими же людьми, - непосредственно или через других своих соотечественников, - узнал известный Джильс Флет- чер обстоятельства московской жизни его времени. Он был в Москов­ском государстве в 1588-1589 гг., а в 1591 году была уже издана в Лондоне его книжка "Of the Russe Common Wealth". В V главе этого труда Флетчер сообщает между прочим, что младший брат царя Феодора Ивановича Ди­митрий живет далеко от Москвы, под надзором и охраною матери и ее родных, но, как слышно, жизнь его находится в опасности от покушений со стороны тех, которые простирают свои виды на обладание престолом в случае бездетной смерти царя. Раньше смерти царевича Флетчер знал ее вероятность; ему был известен даже слух о том, что царевича хотели из­вести ядом, - тот самый слух, который впоследствии мелькает в различ­ных русских сказаниях. Заключая рассказ о роде русских царей, в конце V главы, Флетчер замечает, что, повидимому, царский род "скоро пресе­чется со смертью особ, ныне живущих", и это произведет переворот в Русском царстве. В глазах Флетчера ожидаемый переворот не должен был ограничиться простою сменою владетельных лиц. В IX главе, при описании опричнины и опал Грозного, он говорит, что политика Грозного и его, с точки зрения Флетчера, "варварские" поступки, хотя и прекратив­шиеся с воцарением Феодора, так потрясли все государство и до того воз­будили всеобщий ропот и непримиримую ненависть, что, повидимому, это должно кончиться не иначе, как междоусобием (a civill flame). В то же время Флетчер соображал, что в этом междоусобии или восстании, если оно произойдет, руководство и решающая роль должна принадлежать войску (the militarie forces), а не народной массе и не знати (nobilitie); в этом смысле составил он заключение к X главе. Итак, Флетчер, бывший в Московском государстве всего несколько месяцев, успел не только под­метить признаки критического положения дел в Москве, но и предсказать возможный исход из этого положения. Прекращение династии ему каза­лось вероятным более чем за восемь лет до кончины царя Феодора; он предсказывал "всеобщее восстание" более чем за десять лет до самозьан- щины. Очевидно, что для самого Флетчера, или же для тех англичан, с ко­торыми он видался в России и которые знали хорошо русские дела, рус­ская жизнь представляла совершенно ясные свидетельства переживаемо­го ею тяжелого перелома.

В чем же заключался этот перелом?