горячностью воскликнул дон Эстебан.Блад задумчиво кивнул головой, и никто уже не произнес ни слова до техпор, пока шлюпка не коснулась обшивки плавучей громады "Энкарнасиона". ДонЭстебан в сопровождении Блада поднялся по веревочному трапу. На шкафуте вожидании гостей стоял сам адмирал – высокий, надменный человек, весьмапохожий на дона Диего, но немного старше его и с сединой на висках. Рядом сним стояли четыре офицера и монах в черно-белой сутане доминиканскогоордена.Испанский адмирал прижал к груди своего племянника, объяснив себе еготрепет, бледность и прерывистое дыхание волнением от встречи с дядей. Затем,повернувшись, он приветствовал спутника дона Эстебана.Питер Блад отвесил изящный поклон, вполне владея собой, если судитьтолько по его внешнему виду.– Я – дон Педро Сангре, – объявил он, переводя буквально свою
фамилию на испанский язык, – несчастный кабальеро из Леона, освобожденныйиз плена храбрейшим отцом дона Эстебана. – И в нескольких словах он изложилте воображаемые обстоятельства, при которых он якобы попал в плен кпроклятым еретикам с острова Барбадос и как его освободил дон Диего.– Benedicticamus Domino note 43
, – сказал монах, выслушав эту краткуюисторию.– Ex hoc nunc et usque in seculum note 44
, – скромно опустив глаза,ответил Блад, который всегда, когда это было ему нужно, вспоминал о том, чтоон католик.Адмирал и офицеры, сочувственно выслушав рассказ кабальеро, сердечноего приветствовали. Но вот наконец был задан давно уже ожидаемый вопрос:– А где же мой брат? Почему он не прибыл на корабль, чтобы лично
приветствовать меня?Эспиноса-младший ответил так:– Мой отец с огорчением вынужден был лишить себя этой чести и
удовольствия. К сожалению, дорогой дядя, он немного нездоров, и этозаставляет его не покидать своей каюты… О нет, нет, ничего серьезного! Унего легкая лихорадка от небольшой раны, полученной им во время недавнегонападения на остров Барбадос, когда, к счастью, был освобожден из неволи иэтот кабальеро.– Позволь, племянник, позволь! – с притворной суровостью