Одиссея капитана Блада

And when the news of it reached Tortuga and the buccaneers who awaited his return, the name of Captain Blood, which had stood so high among the Brethren of the Coast, would become a byword, a thing of execration, and before all was done his life might pay forfeit for what would be accounted a treacherous defection.	Когда весть об этом дойдет до острова Тортуга и корсаров, ожидающих его возвращения, имя капитана Блада, до сих пор пользовавшееся таким уважением "берегового братства", теперь будет упоминаться с омерзением. Недавние друзья будут рассматривать его поступок как предательство, как переход на сторону врага. Пройдет еще немного времени, и может случиться, что он поплатится за это своей жизнью.
And for what had he placed himself in this position?	Ради чего ему нужно было ставить себя в такое положение?
For the sake of a girl who avoided him so persistently and intentionally that he must assume that she still regarded him with aversion.	Ради девушки, которая все время упорно не замечает его? Он считал, что Арабелла по-прежнему питает к нему отвращение.
He had scarcely been vouchsafed a glimpse of her in all this fortnight, although with that in view for his main object he had daily haunted her uncle's residence, and daily braved the unmasked hostility and baffled rancour in which Colonel Bishop held him.	За эти две недели она едва удостаивала его взглядом. А ведь именно для этого он ежедневно торчал в резиденции ее дяди, не обращая внимания на нескрываемую враждебность полковника.
Nor was that the worst of it.	Но и это еще было не самое худшее.
He was allowed plainly to perceive that it was the graceful, elegant young trifler from St. James's, Lord Julian Wade, to whom her every moment was devoted.	Он видел, что все свое время и внимание Арабелла уделяет только лорду Джулиану -молодому и элегантному вельможе из числа бездельников Сент-Джеймского двора.
And what chance had he, a desperate adventurer with a record of outlawry, against such a rival as that, a man of parts, moreover, as he was bound to admit?	Какие же надежды имелись у него, отъявленного авантюриста, изгнанного из общества, против такого соперника, который вдобавок ко всему был еще и несомненно способным человеком?
You conceive the bitterness of his soul.	Нетрудно вообразить себе, какой горечью наполнилась его душа.
He beheld himself to be as the dog in the fable that had dropped the substance to snatch at a delusive shadow.	Капитан Блад сравнивал себя с той собакой из басни, что выпустила из пасти кость, погнавшись за ее отражением.
He sought comfort in a line on the open page before him: "levius fit patientia quicquid corrigere est nefas."	Он попытался найти утешение в двух строках на странице открытой им книги: Люби не то, что хочется любить, А то, что можешь, то, чем обладаешь...
Sought it, but hardly found it.	Но и любимый Г ораций не мог утешить капитана Блада.
A boat that had approached unnoticed from the shore came scraping and bumping against the great red hull of the Arabella, and a raucous voice sent up a hailing shout. From the ship's belfry two silvery notes rang clear and sharp, and a moment or two later the bo'sun's whistle shrilled a long wail.	Его мрачные раздумья прервал приход шлюпки, которая, незаметно подойдя с берега, ударилась о высокий красный корпус "Арабеллы"; потом послышался чей-то хриплый голос, судовой колокол отчетливо и резко пробил две склянки, и вслед за ними раздался длинный, пронзительный свисток боцмана.