Однажды на том берегу…

Ехали долго. Сгустились сумерки, а они все ехали. Уже луна взошла, удивленно косясь на них, а они все ехали. И вдруг в какой-то момент, когда небо и земля слились в одну черноту, мир вокруг словно преобразился… Это только люди называют ночь концом дня и идут спать. А там, в бескрайних казахских песках, с приходом прохладной ночи все только начиналось. На фоне звенящей тишины взору, словно за открывшимся театральным занавесом, предстало огромное полотно неба со множеством нереально четких и таких же неправдоподобно огромных звезд. Свет от фар трактора изредка выхватывал пробегающих зверей пустыни. Их было немало, и это удивляло. Каракумы оживали ночью. Контуры местности, бесконечных гор песка, сразу изменились, стали похожи на фантастические образования. От этого вида и от чистого воздуха захватывало дух. Появилось ощущение нереальности происходящего. В полудреме усталости слух подменял лязг рессор на звуки бубна, и сознание подкидывало картинку танца у костра на фоне древнего города. В другой момент мимо проплывал силуэт разбившегося самолета и мальчика, который сидит на уцелевшем крыле и смотрит на звезды. Желаемое выдавалось за действительное и наоборот. Это была приятная сонная нега, когда принадлежишь не себе, а всей этой фантазии вокруг, и уносишься в своих мыслях в неведомые миры…

Ерболат очнулся, когда уже светало. Трактор стоял без водителя, в прицепе никого не было, и его почему-то никто не разбудил. Он спрыгнул на землю и сразу почувствовал в воздухе запах моря, оглянулся и увидел Арал. Спокойный, бескрайний, могучий. Местами виднелись островки камышей, которые качались на ветру. И ноги, казалось, сами понесли Ерболата на берег, и он забыл, зачем приехал, забыл, что на дворе осень.

«Надо окунуться, надо окунуться!» – радостно пульсировало в голове. Он хотел было разбежаться, чтобы влететь с брызгами по пояс в воду, как в детстве, но ступни странно увязали в песке, и он мог лишь шагать, да и то c трудом. Ерболат с удивлением посмотрел под ноги, потом поднял голову и внезапно остановился, едва не потеряв равновесие…

Прямо перед ним лицом к морю стоял по колено в воде… отец. Он был в светлой рубашке, его брюки были закатаны до колен, в руках он держал удочку. Отец, не оглядываясь, поднял руку и указательным пальцем поводил из стороны в сторону. Ерболат не верил своим глазам. Он тащился издалека на поезде, потом трясся в прицепе трактора, а отец даже не смотрит на него, еще и знаками просит не шуметь. Парень уже было открыл рот, как вдруг леска натянулась, вода плеснула, и серебристый лещ шлепнулся на берег.

Ерболат только сейчас заметил, что несколько пойманных рыб уже барахтаются в выкопанной руками небольшой ямке с водой. Куанткан засмеялся, довольный уловом, и направился к сыну.

– Ты видел, как я его подсек? Одним рывком вытащил! – увлеченно произнес он. – А это тебе не корюшка какая-то, крупный экземпляр. Сегодня ловится хорошо с самого утра.

Он подошел, крепко обнял Ерболата, потом показал рукой на море и сказал с воодушевлением:

– Арал по-прежнему добр и хлебосолен, посмотри, какой он большой и тихий сейчас.

Ерболат хотел поздороваться, но отец снова опередил его:

– Ну, как доехал? Устал, наверное? Давай присядем.

Они сели на песок. Куанткан приобнял Ерболата и, улыбаясь, добавил:

– Я рад тебя видеть, балам.

Парень совсем растерялся и даже как-то обмяк. Он думал, что ворвется коршуном в дом отца, выскажет тому все, что накопилось у него внутри, и уедет с чувством завершенного дела. Однако неуемная энергия, смех и вот это вот «сынок» ошеломили Ерболата. И потом, разве может тяжело больной человек рыбачить? Что-то тут не так. Он не знал отца таким и сейчас смотрел на него по-новому, силился вспомнить, какой он был раньше, в молодости, но не мог. Память об отце зияла провалами. Ерболату даже показалось, что он видит перед собой какого-то незнакомого человека. В конце концов, он собрался и спросил неуверенным голосом:

– А ты разве не в больнице? Я слышал, ты заболел чем-то серьезным…

– Ох! Я же забыл крючок вытащить! – спохватился отец, вскочил, поднял только что пойманного леща и с ним в руках подошел к сыну. – Смотри, как правильно вытаскивать крючок. Главное, надо быть спокойным, но при этом быстрым и осторожным.

Он мгновенно освободил рыбу и бросил ее обратно в море.

– Она еще пригодится. Это так, на счастье и на пользу Аралу. Ты лучше расскажи мне, как ты поживаешь?

– Да все хорошо, работаю на казахском радио звукооператором.

Ерболат, совсем как в детстве, внезапно оробел.

– Пока живем в своем маленьком доме, ждем, когда дадут новую квартиру, жена работает… Слушай, а почему ты не в больнице?

– Жена – это та, которую я видел у театра? – перебил его отец и занялся распутыванием лески. Чеченка, кажется? Как ее звали, забыл…

– Фариза, – уже сквозь зубы ответил Ерболат. – У нее отец казах, а мать чеченка.

– Да, помню, красивая девушка, красивая. Это из-за нее ты рванул в Алма-Ату из Ташкента? Хотел с ней в одном городе учиться?