Океан славы и бесславия. Загадочное убийство XVI века и эпоха Великих географических открытий

Однако пренебрежение, которое он описывал в письме другу, было напускным, о чем свидетельствует написанное в это время стихотворение о черноте любви, о пленнице, держащей его в плену, все мысли поэта поглощали ее темные волосы – как говорится в «Рамаяне», черные, как вороново крыло.

Португалец и незамужние индианки-христианки. Codex Casanatense, сборник португальских иллюстраций времен появления Камоэнса в Индии

Полог неба синий,Заря – багряница – Ну, где им сравниться

с красою рабыни?В очах утомлённыхночная истома,

им страсть незнакома – тиранить влюблённых[148].

Мы мало что знаем об этой женщине, кроме того, что ее звали Барбара – что позволяет Камоэнсу поэтически обыгрывать тот факт, что она, будучи чужеземкой, не являлась barbara (варваркой) – и, таким образом, вероятно, была обращенной индианкой, а не буквально «пленницей», как говорится в стихотворении[149]

. Возможно, именно Барбара оказалась невосприимчива к поэтическим ухаживаниям Камоэнса.

Периоды безделья в Гоа чередовались у Камоэнса с плаваниями: португальцы захватывали портовые города не только в Индии. В гораздо более масштабной и амбициозной игре они стравили Софалу с Килвой, Малинди с Момбасой, и за 20 лет построили укрепления по всему побережью на западе Индийского океана, чтобы созданная гигантская сеть мешала мусульманским торговцам выходить из Красного моря, и тем самым был разрушен старый торговый путь через Каир и Александрию. Желаемого эффекта удалось достигнуть: торговля через Левант с Венецией сократилась на две трети, а объемы поставок перца по этому пути за несколько лет упали почти в 10 раз. Основными опорными точками сети стали мыс Гвардафуй на Африканском Роге, Ормуз и Диу, а также дополнительные посты в Омане, на Сокотре и в Адене. Обслуживание этих опорных пунктов и патрулирование соединяющих их маршрутов входило в задачу тех, кого, подобно Камоэнсу, призвали на службу в индийский флот[150].

В этой повседневной работе было мало героического. Около мыса Гвардафуй Камоэнс писал, что печальные, болезненные, суровые и одинокие дни полны работы, тоски и ярости, и посреди невыносимой жары и густого воздуха поэт погружался в отчаянные мысли о собственных несчастьях. Позже он опишет судовые болезни, от которых опухали десны и загрязнялся воздух, и скажет, что храбрость в этом мире заключается в том, чтобы научиться выглядеть уверенно и беспечно, когда пуля отнимает другу ногу или руку. Порты по понятным причинам проявляли враждебность к таким патрулям, если учесть, что первые попытки португальцев заполучить эти опорные пункты дипломатическим путем быстро уступили место жестоким актам насилия – как, например, на Роге, где город Барауэ сожгли дотла за отказ сотрудничать, и местные жители (как отмечает Дамиан) наблюдали из близлежащей пальмовой рощи, как богатый и обильный город был уничтожен в одно мгновение. Некоторые местные владетели старались испортить жизнь португальцам: например, шейх города Кальхат в Омане отправил флоту вместо продовольствия мешки, полные коровьего навоза и уличного мусора, хотя тот факт, что город в отместку сожгли, демонстрирует высокую цену подобного неповиновения.

Даже в тех местах, которые соглашались на сотрудничество, провизию было трудно раздобыть: остров Ормуз, где Камоэнс провел зиму 1555 года, отличался чрезвычайно сухим климатом, а снабжение с материка вызывало такие проблемы, что купцы – в знак своего высокого статуса и роскоши, которую они могли себе позволить, – заставляли слугу носить перед собой серебряный бочонок с водой, куда бы они ни направлялись. На одной из картин того времени индийский художник изобразил, как португальцы в Ормузе принимают пищу в прохладе резервуара с водой. Португальский справочник по этому региону рассказывал, что ветры Красного моря настолько раскалены, что трупы там не гниют, а высыхают до порошка – мрачное наблюдение, хотя, возможно, по тем временам и не такое жуткое, если учесть, что mummia – ближневосточный порошок из мумий – пользовался широким спросом в Европе в качестве лекарства. Хотя в некоторых стихах Камоэнс с любовью пишет о судовой жизни, о дружеских байках во время бесконечного безделья, в основном дни были черными, жаркими и безысходными.