Охота на крокодила

Семенко явно не ждал от старого японца благородного вида таких познаний в примитивной русской военно-туристической кулинарии.

– Тушенка была до сегодняшнего вечера. Свиная, натуральная, отечественная. Говяжью, пардон, не уважаю – суховата. Свиная посочнее будет.

– А сейчас нет? – продолжил свой допрос Като.

– Двадцать минут назад отдал последние четыре банки в нижнюю столовку.

– Зачем? – строго спросил капитан.

– Так там эти ветераны столуются, японские. Ну, японцы то есть. Они тоже чего-то вдруг русской тушенки потребовали. Закусывали ею. Как на борт взошли, так им русского захотелось. И еще мне по их требованию киселя из черники пришлось наварить две кастрюли. Слава богу, крахмалом догадался в Отару запастись! Да черника мороженая с того рейса в морозильнике осталась. Гречки еще им напарил…

– Хорошо, иди к себе, кашевар, – проскрипел оставшийся без тушенки Като.

– Тушенку нашу уважаете, Като-сан? – спросил Кротов.

– В лагере полюбил, – строго ответил Като. – Тушенка с перловкой! Помню как сейчас! С утра брюхо набьешь консервами вашими с перловой кашей – весь день газами мучаешься.

– Газами сами не очень мучаются, – заметил опытный Ганин. – Ими больше других мучают.

– В лагере? Это там, куда вы за останками направляетесь? – спросил Ежков.

– Да, в Ванино, – кивнул Като.

– Давайте-ка, друзья, выпьем за дело Като-сан! – дипломатично предложил Кротов. – Я вот уже сколько лет вас знаю, Като-сан, и все восхищаться вами не перестаю! И бизнес такой с нуля подняли! И прошлое свое историческое-героическое не забываете! Давайте еще по сто ветеранских грамм за ваше настоящее самурайское благородство!

– Благодарю, – сдержанно кивнул Като.

Все дружно выпили и продолжили стучать по тарелкам ножами и вилками.

– Вы сколько лет в русском лагере были, Като-сан? – аккуратно спросил его Ганин.

– В советском, – поправил его Като.

– Верно, в советском, – согласился сенсей.

– Четыре с половиной года.

– Като-сан там и русский выучил, – добавил Кротов. – Да? Правильно я говорю?

– Я старостой был. В шестой бригаде, – сказал Като. – Через меня все переговоры с вашим начальством шли. Рядовой – он что немой, ему язык ни к чему. Сколько солдат ваш лагерь прошло, а по-русски ни уха ни рыла. А я руководителем был. Хочешь не хочешь, а русский язык надо было учить. Без него с вашими командирами ни нарядов не закроешь, ни пайков не получишь.

– Зато как теперь здорово, что мы друг с другом общаться можем! – сказал старпом.

– Я бы, господин Ежков, предпочел по-русски не говорить, только чтобы тех четырех с половиной лет в моей жизни не было! – сердито отреагировал Като.

– Ну как же! Вы же такой большой друг России с тех пор! – поддержал старпома капитан. – Какая разница, что нас связало, война или мир? Главное, что мы понимаем друг друга.

– Я не могу быть другом России, господин Кротов, – резко оборвал его Като. – И никогда им не был. А из Толстого предпочитаю роман «Анна Каренина». Женщина прыгает под поезд от отчаяния – это самый японский из русских романов. Женщина падшая, поэтому должна упасть как можно глубже. Тем более женщина – русская, значит, одной русской матерью на свете меньше. Так что тот факт, что я был в советском в плену, не говорит о моем дружеском отношении к вашей стране.

– Но вы же без конца к нам ездите… – недоуменно протянул Кротов. – Я думал…

– Ездить в Россию – это одно, а любить ее – совсем другое. Как я могу любить страну, которая меня самовольно арестовала и заставила заготавливать лес в нечеловеческих условиях?

– Ну зато сейчас, Като-сан, вам эта страна ваши страдания и лишения сполна компенсировала, – осторожно заметил я.

– Чем компенсировала?

– Крабом, лососем и прочими изысками морей и океанов. Разве не так, Като-сан?

– Мой нынешний бизнес, Минамото…

Като замер на секунду и, явно наступая на горло своей элитарной песне, выдавил из себя:

– …-сан, к историческому прошлому никакого отношения не имеет.

– Позвольте не согласиться с вами, – продолжил я.

– Позволяю, – равнодушно бросил Като, отхлебывая из своей рюмки. – Не соглашайтесь.

– Не будь у вас такого исторического российского прошлого, вряд ли вы бы смогли в наши дни получать от той же России такую материальную выгоду.

– Не получал бы от России – получал бы от другой страны, – парировал Като. – Бизнес – он границ не знает.

– Это верно, – согласился я. – Но в нашем с вами островном положении выбора особенного нет. Из всех наших соседей Россия в природном плане самая близкая и самая богатая: рыба, нефть, газ, прочие блага… Да и политика теперь там всем до лампочки. Не то что в Китае.

Я посмотрел в поисках сочувствия и поддержки на всю русскую троицу, но из них лишь Ганин вяло улыбнулся в мою поддержку. Кротов с Ежковым хранили гробовое дипломатическое молчание.

– Прочие блага меня не слишком волнуют, – заметил Като. – Одной рыбы достаточно. Нефть пускай другие качают.

– Да? – недоверчиво прищурился я.

Ганин сделал попытку ликвидировать явно обозначившийся японский междусобойчик:

– А что, Като-сан, в советском лагере вам совсем худо было?

– Вы на Гавайях были, господин Ганин? – спросил Като.