Охота на крокодила

Последний раз такое было зимой, когда мы с моим благородным семейством завалились в аквапарк при отарском торговом центре «Уинг Бей». Купаться-плескаться там одно удовольствие, особенно в декабре или январе, когда на улице горизонтально метущая пурга и рухнувший на пару сантиметров ниже нуля термометр заставляют тебя, японца до мозга костей или, как любит каламбурить мой друг Ганин, до костного мозга, проклинать колониальную политику собственного же императора Мэйдзи, полтораста лет назад пославшего наших славных вояк и бодрых переселенцев осваивать гигантские просторы холодного Хоккайдо.

Накатавшись по пластиковым трубам, наплескавшись в бассейнах и нахлебавшись щедро хлорированной воды, мы с Морио пошли в мужскую раздевалку, а Дзюнко с Норико, как я подозреваю, в женскую. И в этой самой мужской раздевалке, где, несмотря ни на какие календари и природные закидоны, царила такая духота, что можно было утыкать воздух десятком самурайских мечей, и ни один из них не упал бы на склизкий кафельный пол, я вдруг увидел себя. Едва я стащил с утомленных чресл плавки и разогнул отбитую о каменный пластик водной трубы спину, как взору моему в двух метрах впереди предстал я сам.

Мой друг Ганин как-то признался после внушительной порции сладкого сливового вина умэ-сю, что первые полгода своей педагогической жизни в Японии все мы, японцы, были для него на одно лицо, и ему стоило немалых усилий всякий раз при встрече не только вспомнить фамилию человека, но и определить, чем он или она внешне отличается от встреченных вчера и позавчера. Но Ганин, понятное дело, хоть и сенсей, но все-таки гайдзин, а с них, иностранцев, чего взять. У них и группы крови с нашими не совпадают.

Но тут я прекрасно понял ганинское состояние, поскольку стоявший напротив мужик был моей абсолютной копией: лицо один к одному, те же все еще черные, несмотря на возраст, зачесанные назад волосы, симметричные бугры плечевых мышц, неплохо подкачанный живот, да и то, что пониже, выглядело моим законным зеркальным отражением в нашем домашнем зеркале в ванной.

Я, в свою очередь, на него никакого впечатления не произвел, и по тому, как он быстро повернулся ко мне вполоборота и принялся растирать свое крепкое тело казенным синим полотенцем, стало понятно, что он во мне своего двойника не разглядел. Я было на мгновение озаботился текущим состоянием своей психики, но тут мои сомнения развеял вернувшийся из туалета Морио. Сын посмотрел внимательно на мужика, вплотную приблизился ко мне и прошептал моей груди: «Пап, смотри, как тот дядька на тебя похож! Я даже сначала подумал, что это ты…» Слова Морио меня успокоили, но смутная тревога под ложечкой по поводу того, что ты, как оказывается, не один в мире такой, осталась надолго.

Вот и сейчас, может, если бы, выйдя из этой жуткой пятиэтажки, где майор Ковалев, вызвавший к себе снизу патрульных, принялся оформлять изъятие у Ленки Резинки наркотиков и ее задержание, я не оглядел внимательно доверенный мне майором полицейский «Ниссан Патрол», ничего бы не было. Но я осмотрел экстерьер джипа довольно дотошно. Исключительно из спортивного интереса, что и как русские делают у себя с нашими подержанными автомобилями. Поэтому изображение, которое возникло у меня в зеркале заднего вида, как только я отъехал от дома на первую сотню метров, вызвало в моем теле хорошо знакомые наджелудочные ощущения.

Это был точно такой же «Патрол», того же белого цвета и, как мне подумалось, наверняка с полицейской полосой на дверях. Он двигался за мной на моей же скорости, так что его отражение в зеркале не менялось в размерах. Не скажу, чтобы появление моего двойника, теперь не в банном, а в автомобильном исполнении, меня напугало или расстроило, но определенно положительных эмоций оно во мне не вызвало. Ситуация складывалась забавная: две японские машины-близняшки на плохо освещенной ночной улочке российского портового поселка Ванино. Было бы еще забавнее, если бы за рулем моего преследователя оказался тот самый японец из отарского аквапарка, но темень не позволяла мне разглядеть водителя.