Охота на крокодила

Демонстративное нежелание «хвоста» вступать со мной в этот самый контакт в непосредственной близости от, как любит выражаться Ганин, «органов права и порядка» усиливало мои подозрения в том, что в нашей сладкой парочке не я один располагаю огнестрельным оружием. В ночных условиях главным раздражителем полицейского внимания, выражаясь на языке телевизионщиков, является именно звук, а не изображение, особенно если это звук пистолетного выстрела, и, судя по всему, мой «двойник» это тоже прекрасно понимал. Полицейская символика на моих бортах его в отличие от здания таможни и «уазика» явно не пугала, что укрепляло мое подозрение в том, что его интересую конкретно я, к российским силовикам прямого отношения не имеющий. Следовательно, выросший у меня «хвост» без особой натяжки можно привязать к испорченному вчера ночью барахлу и судовой кровати на «Анне Ахматовой».

Не скажу, что с автоматически сложившейся у меня в голове дедуктивной мозаикой мне стало страшно, но улыбаться захотелось меньше. Конечно, можно было бы в данном случае наплевать на мужское достоинство – ведь в данном случае плевок попал бы не на его физическую ипостась, а на духовную составляющую, а мне при моей работе в душу кто только не плевал – и вернуться в теплое бутербродное гнездышко под покровительственное крыло майора Ковалева, который наверняка еще не закончил свои протокольные процедуры с пакетированным «крокодилом». Я сейчас за границей, коллег-соотечественников поблизости нет, так что смущаться и краснеть не перед кем, а Дзюнко, Мори и Норико я пока еще нужен в виде живого главы семейства, а не в форме пожизненной пенсии и единовременной страховой выплаты за мою не полностью прожитую жизнь. Но не слишком затупившееся пока шило слепоглухонемого честолюбия, все еще терзавшее мое слабовосприимчивое ко всему, что связано риском и опасностью, седалище, заставило меня выдавить на лице кислую улыбку, нажать на газ и помчаться по ванинским закоулкам подальше от хорошо освещенных и охраняемых постов и кордонов.

Едва тьма начала сгущаться, а довольно широкие припортовые улицы перетекли в узенькие проулочки, «двойник» стал сокращать дистанцию. Через две минуты от его фар в моем зеркале остались лишь две узкие полоски, а ухабы и выбоины передо мной стали освещаться в полтора раза сильнее. Теперь меня не слишком волновало изображение за лобовым стеклом – куда больше меня беспокоила правая сторона преследовавшего меня «Патрола». Ведь портить вид прямо перед собой – в смысле палить через ветровое стекло – водитель-невидимка вряд ли решится. Неизвестно, сколько ему еще придется за мной гоняться, а вот выставить за окно правую руку с пистолетом и проверить мой «Ниссан» на прочность в его положении очень даже возможно.

Не прошло и минуты, как «двойник» опять подтвердил наличие между нами ментальной близости. Краем глаза я поймал-таки в боковом зеркале момент появления над его правым бортом темного пятна, и лишь феноменальная реакция двигателя моего джипа на неделикатное обращение с акселератором моей правой ноги позволила мне увидеть оранжевый взрыв этой черной «опухоли». Я взял круто влево, так что ни треска затылочной кости, ни звона разбитого стекла я не услышал. Инстинктивно я напряг мышцы спины. Болевой реакции на это не последовало, что меня искренне обрадовало, и все еще державшаяся на моих устах улыбка стала выглядеть несколько слаще. По крайней мере, мне так показалось, когда я мельком взглянул в зеркало заднего вида.

Кроме улыбочной метаморфозы мой взгляд поймал и сворачивающий следом за мной «Ниссан». Я начал планомерно огибать на скорости все встречающиеся на моем пути здания и уже через три минуты понял, что езжу практически по кругу, поскольку разветвленной системой улиц и переулков поселок явно не располагал. В этой гонке на месте для меня главным стало не потерять из виду «двойника», поскольку он знал эти места явно лучше меня и в любой момент мог оказаться у меня впереди или выпрыгнуть откуда-нибудь сбоку.

Собственно, так оно и вышло. «Патрол» недолго висел у меня на хвосте, и за очередным виражом я его в своем зеркале не обнаружил. Мне не осталось ничего иного, как последовать завету майора Ковалева выехать на его любимую осевую и остановиться. Жаться к домам в моем положении было глупо. У их стен хоть и значительно темнее, шансов оказаться прижатым к одной из этих стен мощным квазиджипом японского производства гораздо больше.