Охота на крокодила

– А почему вдруг револьверы? – поинтересовался Ковалев. – Да еще и всего на пять патронов…

– Да нам, как вы любите говорить, японским городовым, стрелять редко приходится, – разочаровал я Ковалева. – Пять патронов – пять пуль, вот и все, этого достаточно. Но надо признать, что и для преступников модель оказалась удобной. Гильзы-то в пистолете остаются. Хотя, конечно, пули разлетаются…

– Товарищ майор, – недовольно кашлянул Ковалев, – а по стволам-то что?

– Да, по стволам, – вспомнил я про наших баранов. – Дело в том, что «Ню-Намбу» выпускался с двумя типами стволов: пятьдесят пять и семьдесят семь миллиметров. Моя «пушка» – короткоствольная, к ней глушитель ну никак не приделаешь. А вот на судне в мои одежды стреляли явно с глушителем. Если у преступника был глушитель, то это должен быть семидесятисемимиллиметровый «Ню-Намбу».

– А где он мог его взять? – поинтересовался Ковалев.

– Ну, раз вы говорите, что наши японские стволы вам в новинку, значит, только у нас, в Японии, – логично рассудил я.

– Ну, здесь я вам не помощник, – справедливо признал Ковалев. – Вам бы надо…

– Да, конечно, и немедленно, – понял я намек Ковалева. – Я свяжусь со своими при первой же возможности.

– Да у вас этих возможностей хоть отбавляй, – мудро подсказал Ковалев. – А за этим, то бишь за сим, разрешите откланяться.

– Вы что, уже уходите? – удивился я.

– Я вам все сказал. Пули ваши верну до отъезда. Вам ведь они в Японии понадобятся?

– Да, спасибо вам большое, – кивнул я и проводил майора невеселым взглядом.

– Ну что, пошли, что ли? – подал голос Ганин. – А то у них с пяти ресторанное обслуживание. Цены в три раза выше московских.

– Пошли, – согласился я. – Пива возьмем?

– Здесь в буфете «тройка» есть, – указал Ганин на буфетный киоск, заставленный разноцветными бутылками и заваленный калейдоскопическими пакетиками.

Мы взяли десять бутылок «Третьей Балтики» и шесть пакетиков любимых сенсеевских фисташек и поднялись на мой этаж. Подойдя к номеру, я извлек из кармана куртки злополучный ключ, вставил его в замок, крутанул два раза и, распахнув дверь перед Ганиным, произнес галантное «прошу». Сенсей шагнул в номер передо мной.

Его ноги вдруг оторвались от пола, тело приняло горизонтальное положение на уровне моей груди, и через мгновение я мог видеть только стремительно удаляющиеся подошвы его ботинок. Я попытался было проанализировать сложившуюся ситуацию и даже подумал выпустить из рук пакеты с пивом и орешками, чтобы правой рукой залезть себе под левую подмышку, но справа выбросились вперед две руки чудовищных размеров, схватили меня за куртку и бросили вслед уже пошедшему на посадку между креслом и кроватью Ганиным. Последним, что я запомнил, был глухой стук пакетов с пивными бутылками о лысый ковер, мое замечание про себя, что с этим грузом мой полет оказался короче сенсейского, и тупой удар об угол кровати. Сразу же после удара свет в моих глазах померк, и сознание мое взяло передышку.

Глава 12

Выключился я ненадолго. Когда две пары чугунных рук стали впихивать меня в кресло перед телевизором, я уже соображал, причем настолько, что первым делом решил поинтересоваться судьбой своего друга Ганина, а уж только потом – пива с орешками.

С Ганиным было все в порядке, его прижала к стулу около стола пара двухметровых как в высоту, так и в ширину парней традиционной для этих мест внешности. Просачивающаяся сквозь бугристые скальпы угольная пыль первой недели после бритья наголо шеи в обхват моих бедер, челюсти, которые запросто откроют бутылку с пивом без всякой открывалки… Пиво, к слову, поверженными безжалостным шаром кеглями бессистемно рассыпалось по ковру, перемежаясь с пакетиками орешков. Мутные, без малейшего намека на милость к падшим и любовь к ближнему глаза «быков» ползали по ганинским голове и плечам, не оставляя ни ему, ни мне сомнений в слишком уж конкретных намерениях этих облаченных в обязательную черную кожу ребят.