Охота в атомном аду

АСУ-57 выехали на «перрон» перед аэровокзалом и, увидев нас, слегка крутанулись на месте и остановились как вкопанные, подрагивая на холостых оборотах. Сидевшие на их броне облачённые в прорезиненое фигуры оборотили на нас свои стеклянные гляделки и замерли, поскольку явно ничего не могли понять. Ведь им же явно кто-то успел сказать, что тут кругом сплошная смерть. И вот – приезжают они, а перед ними стоят двое вполне себе живых людей, причём без малейшего намёка на противогазы и прочую противохимическую защиту. Ну явный же непорядок!

А я, со своей стороны, не мог понять, что за бестолковщина творится у них? По моему разумению, любой нормальный командир, которому поручили занять стратегический объект вроде этого аэропорта, должен был сначала выдвинуть сюда какую ни есть пешую разведку, а не въезжать на его территорию так, словно на репетицию ноябрьского парада. Даже если до них и довели, что здесь кругом одни покойники. Вывод: либо они неопытны и невнимательны, либо дураки, либо сильно торопятся. Или, как вариант, всё перечисленное одновременно – спешка нелюбопытных дураков.

В общем, в таком вот недоумении наши «гости» простояли возле своих машин минуты три.

Потом с брони головной АСУ-57 наконец соскочил один невысокий перец в ОЗК и пошёл к нам, не особо поспешая и держа автомат наперевес. Что-то в нём мне показалось неправильным, а если точнее – какой-то слишком раздутый и массивный капюшон защитного комплекта на его голове. Записав это в загадки, я не стал особо заморачиваться на эту тему, поскольку в этот момент остальные визитёры, исключая сидевших за рычагами самоходок мехводов, ненавязчиво взяли нас на мушку, но сделали это как-то неуверенно.

Краем глаза я видел, как умело держит пулемёт стоявшая слева чуть позади меня Кэтрин (никакая обычная баба с такой тяжестью в руках долго не простоит), и понимал, что она их всех, если что, срежет одной очередью ещё до того, как они успеют сделать хотя бы один выстрел в нашу сторону. Если, конечно, они, скажем, не успеют пальнуть по нам фугасным из своих 57-миллиметровок. Но замысловатые дульные тормоза обоих АСУ-57 смотрели мимо нас, куда-то в сторону взлётки. К тому же следовало брать в расчёт и то, что они здесь были явно не одни. Раз речь накануне шла о некой «мехколонне до десяти единиц», за зданием аэропорта, а может, уже и внутри него точно находился кто-то ещё.

Неизвестный, особо никуда не торопясь, топал к нам, поскрипывая обмотанными резиновыми бахилами ногами и покачивая торчащим из висящей через плечо брезентовой сумки чёрным гофрированным слоновьим хоботом противогаза, автомат висел у него на плече, как и у меня – палец на курке, дуло вниз.

Противогаз, он, как известно, вообще излишне демонизирует, причём любого, поскольку ты не видишь ни глаз, ни выражения лица собеседника. И поэтому не знаешь, корчит тот, кто стоит перед тобой, рожи или прикидывает, с чего начинать процесс мордобития. На эту тему, помнится, что-то нехорошее говорили в комедии Мэла Брукса, той, что про космические яйца…

– Товарищ, снимайте вы этот гондон и маску бегающего слоника, тут безопасно, – максимально миролюбиво сказал я вместо приветствия в момент, когда неизвестный подошёл ко мне вплотную, глядя в его бесмысленно-круглые противогазные очеса. Ну опять не сдержался я, упомянув этот древний анекдот про химическую тревогу и «пусть слоники побегают»…

Неизвестный молчал с полминуты, явно о чём-то раздумывая, но потом всё-таки решил снять с себя всю эту резину. Потянул назад капюшон ОЗК и под ним (вот оказывается, что это была за объёмная «загадка»!) неожиданно обнаружилась полевая офицерская фуражка с защитной кокардой (ну вот зачем она ему, блин, тем более не над, а под капюшоном, неужели хочет всегда чувствовать себя офицером?), снял головной убор, а затем с явным облегчением стянул и маску. Опасливо вдохнул-выдохнул, потом с явным облегчением свернул намордник и убрал в сумку на поясе. От него сразу же завоняло мокрой резиной и ядрёным потищем.

– Отбой химической тревоги! – крикнул этот «товарищ», оборачиваясь к своим, и тут же добавил: – Токарев! Передайте команду остальным!

Гляди-ка ты, по уставу выражается, военная косточка!

Его подчинённые, услышав и увидев это, как-то сразу перестали целиться в нас, немедленно начав разоблачаться. Раздались простые русские возгласы облегчения, плавно переходящие практически в восторг. Чувствовалось, что эти бойцы достаточно долго изображали из себя сосиски в целлофане. Народный театр имени Захер-Мазоха…

При этом один из бойцов, едва стянув противогаз, побежал куда-то за здание аэропорта, видимо, тот самый Токарев спешил обрадовать сослуживцев информацией о том, что намордники уже можно снять.