Охота в атомном аду

Позаботившись таким образом о подчинённых, мой собеседник водрузил фуражку обратно на голову и начал стягивать с рук плохо поддающиеся противохимические перчатки. Без сомнения, это был офицер, но явно в невеликих чинах. Невысокий, молодой, худенький, но явно не брившийся последние двое суток. Его причёска была короткой, но под противогазом тёмные волосы взмокли и беспорядочно встали торчком, мокрым был и ворот гимнастёрки, торчавший из выреза ОЗК. А вот глаза офицерика были какие-то предельно испуганные, практически до состояния уже несколько раз виденного мной здесь, причём у многих, выражения тихого ужаса.

– Кто такие? – вопросил глухой, явно пересохший голос офицерика. Хотя и без этого, после моей первой реплики, было очевидно, что мы свои.

Для начала я решил не хамить, вполне понимая его реакцию. Что можно подумать, если ты командир и у тебя есть какой-то конкретный приказ, а тебя вдруг встречают вооружённые мужик в советской танкистской форме, пилотке и сапогах и вполне себе гражданская баба, поверх модного платья которой почему-то напялена советская танкистская куртка с блестящими пятнами, то ли крови, то ли масла? А поскольку, по его «генплану», нас здесь быть явно не должно, на его месте и я бы тоже сильно удивился…

– Капитан Башкирцев, 1-е управление Главного разведывательного управления Советской армии. А это – лейтенант Закорюкина, из того же управления! – отрекомендовался я, продемонстрировав своё служебное удостоверение, на которое собеседник глянул мельком и без малейшего интереса. По-моему, в проверке документов он был, мягко говоря, не искушён, а из последней моей фразы уловил только ключевое слово «разведывательный».

– А делаете вы тут чего? – спросил он, наконец стянув перчатки и энергично почёсывая левой рукой щетину на щеках.

– Да то же, что и вы. Вообще-то, мы из заграничной резидентуры ГРУ. Сразу после начала боевых действий начали действовать по заранее подготовленным планам, в тылах противника.

– А почему так одеты?

– Сутки назад мы временно взаимодействовали с передовыми частями 1-й гвардейской танковой армии. Пришлось переодеться, поскольку в штабе, куда мы явились, любых штатских почему-то излишне нервно воспринимали в качестве противника и стреляли без предупреждения. Вчера нас послали для предотвращения взрыва мостов через Рейн, в районе Штутгарта и Карлсруэ. В момент, когда мы практически добрались до места, по этим городам нанесли ядерные удары. Всяческая связь пропала, и далее мы продолжили действовать по своим довоенным планам…

– А что за самолёт отсюда только что улетел?

– Одно из наших текущих заданий. На этом самолёте мы срочно отправили своего нелегального агента. Это тоже из довоенных «заготовок» на подобный случай. Поскольку транспорт и связь больше категорически не работают, отправить агента по обычным, предусмотренным для этого до войны каналам, возможности уже не было. Сами же видите, что вокруг творится…

– А куда отправили? – спросил офицерик. На предыдущий вопрос я ответил, что называется, автоматически. Но вот дальше-то какое его собачье дело? Не всё ли тебе равно, кого и куда мы послали и на какую именно букву?

– На юг Франции, и далее, возможно, в Алжир, – ответил я и, демонстративно слегка раздражаясь, поинтересовался: – Послушайте, не знаю, как вас там, товарищ офицер… Вам не кажется, что вы задаёте многовато вопросов, в том числе и о том, что вас категорически не касается?! И вообще, потрудитесь представиться по форме! Теперь уже я хочу понять, кто вы такие и что здесь делаете?!

– Лейтенант Король, командир второй батареи 78-го отдельного самоходно-артиллерийского дивизиона 44-й учебной воздушно-десантной дивизии! – без особого энтузиазма произнёс лейтёха и неряшливо козырнул, наконец опуская ствол.

Я вежливо ответно поднёс ладонь к пилотке, типа познакомились…

Тогда понятно, чего он так напирал, с места в карьер задавая лишние вопросы, – с самой первой моей реплики уразумел, что здесь я старше его по званию, и стремился выведать побольше, пока я его не пошлю или не начну строить. Выходит, с любой информацией у них здесь туго. А вот насчёт подчинённого ему подразделения, после того как товарищ лейтенант представился, всё как раз стало чуть понятнее. Конечно, скорее всего изначально он был вовсе не комбат, а какой-нибудь комвзвода, теперь ставший, так сказать, «Вр. И.О.» командира батареи, но спрашивать, куда делись остальные офицеры, чином постарше, было бессмысленно – оттуда, где они теперь, ещё никто и никогда не возвращался. И получалось, что передо мной была не разведка и не какая-то там лютая штурмовая десантура, а всего лишь мелкое противотанковое подразделение ВДВ. Отсюда, видимо, и все их элементарные огрехи по части организации – таких, как они, явно учили не вражеские аэродромы захватывать, а стрелять прямой наводкой по контратакующим танкам противника. И более ничего…