Оковы для ари

Зал советов полнился голосами. При виде наследника старейшины бросились к нему, вразнобой выкрикивая предположения, куда, почему и благодаря кому могла исчезнуть ее лучезарность.

Жестом заставив магов умолкнуть, Скальде заговорил, спокойно и ровно:

– Отправьте на поиски ари лучших ищеек Севера. – Ледяной замолчал, чтобы спустя мгновение добавить: – Отправьте всех. Объявите награду. Такую, чтобы ее бросилась искать вся Адальфива.

– Но если в других королевствах узнают, что ее лучезарность сбежала, – задохнулся от переполнявших его эмоций эррол Тригад, – нас же поднимут на смех!

– А может, ее похитили… – скорбно заметил эррол Корсен, получив в ответ негодующее:

– Если бы похитили, охранные чары точно сработали бы! Она ушла добровольно! Так что сами делайте выводы. – Тригад выразительно покосился на его великолепие.

Скальде не знал, какую из озвученных советниками версий он готов принять. Похитили? Сбежала? Ни одна его не устраивала. Сознание Ледяного отвергало каждую. Кроме единственной – это недоразумение, досадная ошибка или просто неудачный розыгрыш, и стоит ему войти в покои матери, как перед ним предстанет девушка, последние недели не покидавшая его мысли и сердце.

«Ставшая смыслом его жизни», – вдруг пришло осознание, такое простое и четкое.

Призвав на помощь всю свою выдержку, тальден сдержанно проговорил:

– О ее исчезновении и так скоро все узнают. Довольно возмущений, эррол Тригад, просто выполняйте! – Тяжело посмотрев на что-то бурчащего себе под нос старейшину, его великолепие отдал последнее распоряжение: – Немедленно разыщите эррола Махрета. Хоть из-под земли достаньте. Он мне нужен сегодня же.

По залу прокатился протестующий ропот.

– Обращаться за помощью к изгнаннику?

– Использующего мертвецов в своих гнусных ритуалах?

– Император Гвенеган едва не отправил его на плаху!

– Этот нечестивец как никто другой заслуживает топора палача!

– Если поможет вернуть мою жену, перестанет быть изгнанником. Так ему и передайте.

Старейшины приняли решение будущего правителя вялыми кивками и кислыми выражениями на изборожденных морщинами лицах.

Скальде понимал, следовало дождаться появления изгнанника – одного из самых выдающихся магов Севера, каких он когда-либо знал. Немалых усилий стоило остаться в замке, один на один со своими страхами: что больше никогда ее не увидит. Что Аня может пострадать. Что его не окажется рядом, когда она будет в нем нуждаться.

Зверь рвался из плена тела. На ее поиски. К ней. Готов бы облететь хоть весь белый свет. Заглянуть под каждый камень, в каждую щель любого замка, дома, лачуги, но отыскать свою ари. В присутствии которой сходил с ума. Которую отвергал. Ненавидел за обман. Которую сторонился, когда она была рядом.

И которую больше всего на свете боялся потерять.

* * *

Просыпаться в чужой постели, в чужой спальне было, мягко говоря, непривычно. Еще непривычней оказалось пробуждаться самостоятельно, без белоснежного, порой такого нахального, но нежно любимого мной «будильника». Кьерд имел вредную, а также неискоренимую привычку каждое утро запрыгивать на кровать, умывать меня спящую и самым бессовестным образом стягивать одеяло до самых пят. Лишиться последнего в остывшей за ночь комнате – сомнительное удовольствие. Но вся эта возня прежде маленького котенка, а ныне здорового такого «теленка» с лихвой окупала любые неудобства.

Как он там? Я, конечно, не в другой мир сбежала, а значит, привязке не разорваться. Но, думаю, кьерду от этого не легче, и он сейчас сходит с ума. Как и… Герхильд? Волнуется ли? Переживает? За меня?.. Губу закатай, Аня! Если Ледяной за что и трясется, так только за свое бесценное сокровище – магию про€клятых драконов.

Вчера в разговоре с Адельмаром я ни словом не обмолвилась о том, что императорское наследие не просто стало частью моей души. Не сказала, что я с ним вроде как сдружилась и с горем пополам пользуюсь. Когда припечет. Или кто-то очень сильно меня допечет. Наверное, следовало рассказать Талврину и об этой своей странности. Прежде чем он приступит к магическим изысканиям.

Не успела продрать глаза, толком вспомнить и осознать, куда попала, как заявилась Гритта. Все такая же сурово-невозмутимая. С железобетонным выражением на мясистом лице, которому (выражению) мог позавидовать даже его драконопофигистость. И которое (лицо) ни разу за время нашего короткого знакомства не осветилось даже подобием улыбки.

– Господин уехал, но обещал вернуться к вечеру. Раз уж проснулись, принесу завтрак, а потом, если будет угодно, мы с вами погуляем.

– Мы?

Я приподнялась на локтях, сонным взглядом окидывая комнату. По-девичьи уютную, полную изящных финтифлюшек, вроде вазочек со статуэтками, разномастных ларчиков и шкатулок. Тоже наверняка полных: бесчисленными украшениями, коими по статусу полагалось обладать каждой уважающей себя алиане.

Вчера я отключилась, едва успев раздеться. Сказалась усталость, вызванная последними потрясениями. Да и невозможно страдать бессонницей под баюкающий шум прибоя.