Орден Небесного клинка (СИ)

Вскоре тропка привела их к замку. Постройка оказалась незамысловатой — квадратное главное здание, трёхэтажный донжон с покатой крышей, узкая дозорная башня и пара пристроек. Подоконники были завалены снегом, большинство окон закрывали ставни, но находились и такие, в которых зияла чернота. Постройка состояла из хорошо подогнанных каменных блоков, раствор между ними давно потрескался, но сооружение всё равно казалось монолитным.

Перед замком раскинулось укрытое снегом нечто. Это выглядело как очень неровная и будто перекопанная земля. Постепенно Бардо начала различать торчащие из снега витки колючей проволоки и заграждения из мешков. Вскоре стали видны торчащие из снега стволы орудий, окопы и блиндаж.

Руп остановился перед холмиком, из которого торчала винтовка с примкнутым к стволу штыком. Свивер стряхнул снег и отпрянул. На путников смотрели пустые глаза иссохшего мертвеца. На голове у солдата сидела каска, напоминавшая тарелку, винтовку он обнимал, точно спасителя, на руках у него были протёртые до дыр варежки, а на обмотанных портянками ногах плотно сидели самые обыкновенные лапти. Мари с Рупом мрачно переглянулись и двинулись дальше.

У сломанных ворот замка отчётливо виднелись следы. Судя по всему, оставивший их обошёл замок по кругу и, немного потоптавшись, вошёл внутрь. Никого, кроме Сваринно, не могло там быть.

Руперт достал пистолет и, пригнувшись, скользнул под покосившуюся створку, Мари проследовала за ним.

Путники оказались внутри главного зала, от высоких потолков и толстых стен которого отскакивало эхо шагов и завываний ветра. Внутри было даже холоднее, чем снаружи. В одном из окон отсутствовали ставни, поэтому снег, кружась, залетал внутрь и засыпaл расставленные вдоль стен грубые бревенчатые столы. Мари подошла к одному из таких столов, на них лежали винтовки и гранаты, каски, фляги и ящики с патронами.

— Похоже, об этих солдатах просто забыли, — шепнула Мари. — Возможно, они сидели здесь и ждали дальнейших приказов, когда война уже закончилась.

— Меня больше интересует тот, кто ждёт нас, — так же тихо ответил Руп.

Бардо выпрямилась, запрокинула голову, закрыла глаза и прислушалась. Она слышала дыхание Руперта, как скрипела и шуршала его одежда. Сухие снежинки с шипением перекатывались по полу, потоки воздуха завывали в окне и в покосившихся воротах, свистели в щелях и трещинах между каменными блоками. Что-то трещало. Мари дёрнулась и открыла глаза. Звук казался естественным, но в то же время каким-то неуместным. Бардо вскинула палец, призвав Рупа замереть, и прислушалась снова. Треск повторялся. Он не обладал чётким ритмом, а посему не мог быть шумом покачивавшихся на ветру ставен. Он звучал скорее как… Треск поленьев!

Мари бросилась на улицу, выбежала к окопам и, взобравшись на блиндаж, взглянула на донжон. В одной из бойниц второго этажа горел тусклый, едва заметный свет, над покатой крышей башни вверх лениво ползла струйка дыма.

Бардо тихо спрыгнула с блиндажа и вынула Никсу из ножен.

Глава 23. Дядя Филипп

Северная Релия. На берегу озера Айно. Раннее утро.

Лёд остался позади, и Филипп наконец смог пересесть в центр лодки, чтобы грести обоими вёслами. Он взмахивал ими не торопясь, вокруг по-прежнему было слишком темно, чтобы хорошо видеть, мимо чего плывёшь. К тому же, проплывая через ледяную корку, лодка несколько раз царапалась днищем и даже ударялась носом о торчащие из воды камни.

«Жаль, не догадался взять с собой лампу, — думал Филипп. — Роторный фонарь с вёслами сочетать непросто. Главное не спешить».

Сперва он понял, что координаты указывают куда-то в Северную Релию. В поезде он расшифровал совсем немного, а закончил уже в Альпорро, когда оказался в грязной гостинице, полной клопов и тараканов. Наконец поняв, куда указывали созвездия, он сверился с местными картами и старыми записями. Поняв, что автор мозаик ошибся, Сваринно предположил, что искать нужно на острове Айон. Филипп двинулся в путь ещё ночью. И оказался прав.

«Вот и он».

Из-за деревьев начали прорисовываться очертания замка. В предрассветных сумерках сооружение казалось единой равнодушной стеной, ограждавшей людей от желаемого. Филипп взмахнул вёслами, огибая скалу, и начал высматривать подходящее место, чтобы причалить. Он не торопился, осторожно всматривался в тёмную воду и при любом сомнении опускал в гладь запасное весло. Он не мог взять и утонуть в этом озере из-за спешки.

«Умру я, умрёт и Вамма», — напоминал себе Филипп.

Девочке стало хуже. Намного хуже. Однажды ночью она разбудила Сваринно своим тяжёлым дыханием. Филипп попытался разбудить племянницу, но та в себя не приходила. Её лоб горел, в горле хрипело, а маленькое сердечко стучало, точно отбойный молоток. Сваринно укутал девочку в покрывала, взял немного её вещей и повёз в больницу. Он не стал дожидаться ответа врача, не стал и слушать рекомендации, он уже знал эти симптомы. То же случилось с его сестрой, по словам Тони Асфальдса. То же произошло и с отцом Филиппа.