По мере расширения войны проблема рабочей силы становилась критической и на письменном столе министра по производству вооружения и военных материалов Шпеера начали накапливаться тревожные запросы из Рура. Нужны рабочие руки — чьи угодно. Пусть они будут неквалифицированными, пусть даже не желающими трудиться на благо Германии — лишь бы они были в наличии. И вот пришлось прибегнуть к единственному источнику рабочей силы — к насильственной вербовке иностранцев. Пока Шпеер не передал заботы о ее поставке Заукелю, генеральному уполномоченному по использованию рабочей силы, охота на людей проводилась несистематически и некоординированно. Новый вербовщик рабочей силы начал ревностно сотрудничать с промышленниками, которые это только приветствовали. Однако Заукель вскоре обнаружил, что вести дело с Эссеном можно было лишь запасшись бесконечным терпением, так как фирма «Крупп» была самым требовательным и настойчивым из его клиентов.
На Нюрнбергском процессе адвокаты Круппа продолжали утверждать, что он не имел никакого отношения к насильственной вербовке гражданских лиц. Все значительные облавы, утверждали они, являлись официальным актом правительства. Теоретически это было так. В действительности же инициатива обычно принадлежала рурским баронам, и, когда вермахт похищал женщин и детей, промышленников приглашали получить причитающуюся им партию рабов. Многие отказывались. Но нет никаких свидетельств хотя бы об одном отказе Круппа, а вот наборы рабов, отрывавшие бесчисленные тысячи людей от их родины и швырявшие их в работающий на войну Рур, как правило, разрабатывались директорами Круппа.
Архивы Альфрида полны доказательств этого. В начале третьего года войны в Главное управление стали поступать сообщения, что иностранные рабочие попадают на заводы только через два, а то и через три месяца после того, как их завербуют. Немедленно трем директорам было поручено отправить официальный протест вермахту, гестапо и СС. Затем Альфрид назначил Генриха Лемана посредником для сношений с Германским трудовым фронтом и начальником нового отдела своей фирмы по вербовке и доставке рабочей силы («Арбайтсэйнзатц»). Если ему не удавалось раздобыть «скота» покрепче в одной столице, он отправлялся в другую, всегда пользуясь услугами местных оккупационных властен. Из Франции он вывозил рабочих с целых фабрик, из Голландии он отправил на верфь «Германия» 30 тысяч металлургов и судостоителей, а когда вольнонаемные иностранные рабочие пе изъявляли желания ехать в Германию, их отправляли туда в наручниках. В результате в Голландии концерн «Крупп» называли «чумной фирмой».
Да, конечно, в книгах фирмы французы, голландцы и бельгийцы значились как «добровольно завербовавшиеся», однако это была пустая фраза. Но если Крупп все-таки предпочитал сохранять хотя бы видимость того, что рабочие из западных стран приезжали в Рур по собственному желанию, с рабочими из восточных областей можно было вовсе не стесняться. «Славяне — рабы!», и фамилия любого крупповского служащего, который попробовал бы не согласиться с этим, немедленно сообщалась по прямому телефону в местное отделение гестапо на Кортештрассе. Крупп рассматривал поставку рабочих из Советского Союза, как поставку очередных партий сырья, иногда он одобрял его качество, иногда не одобрял.
В Берлине любая жалоба Главного управления находила немедленный отклик. 8 июля 1942 года напутанный чиновник министерства вооружения и боеприпасов представил Шпееру подробный доклад, полностью отрицая, будто Альфрид получает славян «худшего качества». Славяне доставлялись в Эссен и в мае и в июне. Чиновник решительно утверждал, что «требования фирмы «Фрид. Крупп», касающиеся замещения немецких рабочих, призванных в армию, выполнялись по мере поступления и без задержек», а затем продолжал с возмущением: «Жалобы фирмы «Крупп» на якобы недостаточную поставку ей рабочей силы безосновательны... Я вновь просил Заукеля послать Круппу три-четыре тысячи рабочих, направив ему все партии русских гражданских лиц, поступающих в настоящее время в распоряжение шестого управления и министерства».
♦ ♦ ♦