Основания девятнадцатого столетия

И если рассматривать XIX век не изолированно, но как со­ставную часть большого периода времени, то мы вскоре обна­ружим, что из варварства, последовавшего за крушением ста­рого мира, из столкновения противостоящих сил несколько веков назад началось развитие абсолютно нового человече­ского общества, и что наш сегодняшний мир (далеко отстоя­щий от вершин эволюции) является просто переходной стади­ей, «промежуточным временем» на трудном пути. Если бы XIX век был действительно высшей ступенью, то нам оставал­ся бы только пессимистический взгляд: после великих дости­жений в духовной и материальной области видеть такое рас­пространение страшного зла и тысячекратное умножение нищеты, оставалось бы только вслед за Жан–Жаком Руссо по­вторять его молитву: «Всемогущий Боже, избави нас от наук и приносящих вред искусств наших отцов! Дай нам вновь незна­ние, невинность и бедность, как единственные блага, дающие нам счастье, и имеющие ценность пред лицом Твоим!» Если же видеть, как уже говорилось, в XIX веке только этап, то нас не ослепят никакие призрачные картины «золотого века», ни­какие химеры будущего и прошлого, мы не будем введены в заблуждение утопическими представлениями о постоянном совершенствовании всего человечества и идеальном функ­ционировании государственной машины, тогда смеем наде­яться и верить, что мы, германцы и находящиеся под нашим влиянием народы, созреваем навстречу новой гармоничной культуре, несравнимо более прекрасной, чем бывшие ранее, о которых рассказывают истории, культуре, когда люди дей­ствительно станут «лучше и счастливее», чем сейчас. Видимо, тенденция современного школьного образования постоянно направлять взгляд в прошлое достойна сожаления: но в ней есть свое положительное, когда не нужно быть Шиллером, чтобы вместе с ним ощущать, что «ни один отдельный рефор­матор» не смог бы «спорить ни с одним отдельным афиняни­ном о ценности человечества».⁹

Поэтому мы обращаем свой взгляд в будущее, в то будущее, очертания которого мы начи­наем прозревать, зная настоящее последних семи веков. Мы хотим помериться силами с афинянином! Мы хотим создать мир, в котором красота и гармония жизни не будет основана на экономике, созданной рабами, евнухами и поденщицами! Мы с уверенностью можем этого хотеть, потому что мы видим в наш короткий промежуток времени, как этот мир медленно и с тру­дом возникает.

И то, что он возникает непроизвольно, неосознанно, отно­шения к делу не имеет. Уже финикийский историк Санхуниатон (Sanchuniaton) повествует в первом абзаце своей первой книги, говоря о создании мира: «Но сами вещи ничего не зна­ли о своем собственном происхождении (возникновении)».

В этом отношении все остается по–старому. История дает не­исчерпаемый материал, иллюстрирующий слова Мефистофе­ля: «Ты думаешь, что ты ведешь, а это тебя ведут». Поэтому мы чувствуем, оглядываясь на XIX век, который больше вели, чем он вел, который в большинстве случаев почти смешно пришел на совсем другие пути, чем намеревался, трепет ис­тинного восхищения, почти восторга. В этом веке проведена огромная работа, ставшая основой для всего «лучшего и более счастливого». Он был «моралью» нашего времени, если мож­но так выразиться. И в то время как мастерская великих преоб­разующих идей отдыхала, происходило неожиданное усовер­шенствование методов работы.