Основания девятнадцатого столетия

Это тем более необходимо, что мы унаследовали многое из римских мыслей о государстве и из римского частного права, что живо еще и сегодня, не говоря уже о том, что благодаря римским мыслям о государстве были фактически созданы по­литические обстоятельства, которым мы, европейцы, обяза­ны возможностью своего существования как цивилизованные нации. Отсюда напрашивается вопрос: что такое был римский народ? Каково его значение для истории? Речь может идти только о кратком наброске. Но надеемся, этого будет доста­точно, чтобы дать ясное представление об основных направ­лениях политического влияния этого великого народа и чтобы характеризовать несколько запутанную природу при­шедшего в наш век политического и государственно–правово­го наследия. Только после этого полезно рассмотреть наше частное правовое наследие.

Римская история

Считается, поскольку латинский язык и история Рима играют такую большую роль в наших школах, что каждый образо­ванный человек должен по крайней мере иметь общее представление о становлении и деяниях римского народа.

Но это не так, и при обычных методах преподавания совершенно невозможно. Любой образованный человек до опреде­ленной степени знаком с римской историей: легендарный

Ромул, Нума, Помпилиус, Брут, Horatier и Kuratier, Гракхи, Мариус, Сулла, Цезарь, Помпей, Траян, Диоклетиан и многие другие. Они (т. е. имена и даты) нам знакомы так же, как и наши собственные великие люди. Юноша, который не может рассказать о второй пунической войне или путает друг с дру­гом различные сципионы, был бы так же посрамлен, как если бы он не знал преимуществ римского легиона и манипулы пе­ред македонской фалангой. Следует признать, что римская история в обычном изображении — необычайно богатое соб­рание историй, но это дает одностороннее и недостаточное по­нимание. История Рима почти приобретает вид большого и жестокого спорта, которым занимаются политики и полковод­цы, для времяпрепровождения завоевывающие мир, и при этом они воздают должное искусству систематического угнетения чужих народов и подстрекательства собственного народа, а также благородному искусству изобретения новых военных стратегий и их испытанию на возможно большом количестве человеческого скота. Некоторая правда в таком взгляде есть. В Риме было время, когда люди, считавшие себя благородны­ми, занимались войной и политикой не по необходимости, а потому, что избрали это как занятие в жизни. Как у нас до не­давнего времени человек «благородного происхождения» мог стать только офицером, дипломатом или чиновником, так и для «первых десяти тысяч» в позднем Риме было только три профессии, которые не роняли их чести: res militaris, juris scientia Eeloquentia.¹⁰¹

И поскольку мир был еще молод и науки обозримы, при­лежный человек мог легко владеть всеми тремя. Если к тому же у него было много денег, тогда он был готовым политиком. Следует перечитать письма Цицерона, если хотите узнать из наивных признаний захваченного идеями своего времени че­ловека, который не видел дальше собственного носа, как ве­ликий Рим и его судьбы стали игрушкой честолюбивых бездельников, и с большим правом можно утверждать, что его политики не создали Рим, а скорее уничтожили его. Так с политикой, также и вне Рима, дело и кончилось. От Александ­ра до Наполеона трудно было бы высоко оценить силу пре­ступного произвола в чисто политических героях. Короткое разъяснение уместно в этой главе тем более, что Рим по праву считается специфически политическим государством, поэтому на его примере можно надеяться узнать, как и кем делается большая, успешная политика.

Вот слова Гиббона о королях в целом: «Их власть наиболее эффективна в разрушении», это относится ко всем полити­кам, если они обладают достаточной властью. Я почти уве­рен, что именно мудрый Солон навсегда сделал невозможным процветание афинского государства, отменив исторический состав населения из различных племен и введя искусственное деление на классы в зависимости от имущества. Эта так назы­ваемая тимократия (честь тем, у кого есть деньги) более или менее сама устанавливается повсюду, и Солон по крайней мере заботился о том, чтобы с богатством возрастали обязан­ности. Тем не менее своей конституцией он приставил топор к корню, из которого (и с большим трудом) выросло афинское государство.¹⁰²