Основы гипнологии: основы психофизиологии и пр.

Чтобы быть лучшим человеком, нужно противиться своим страстям и подавлять свои инстинкты. Если, например, человек легко приходит в раздраженное состояние и легко вообще сердится по малейшему какому-нибудь поводу, этим самым он только более или менее расстраивает свои физические и моральные функции; и хотя кажется, что все сравнительно в короткое время пришло в нормальный порядок, но мы после этого становимся еще более расположенными к раздражительности, и еще легче к нам приходит гнев при самой незначительной неприятности. Если же, наоборот, мы ограждены твердой стеной от гневных проявлений, наш организм тогда не страдает; и если мы силой своей воли будем всегда противиться возникновению у нас гнева, мы постепенно будем терять раздражительность, и гнев уже больше к нам не придет. Это моральный закон, который можно формулировать следующим образом: «Всякий раз, когда мы поддаемся страсти, противодействие в аналогичных случаях становится труднее; наоборот, каждое усилие, направленное против гнева, делает легче следующую победу». Леви, прекрасно понявший эту истину, так выражается по этому поводу:

«Если бы каждая наша мысль, каждое ощущение, каждое чувство, движение, действие были только простым преходящим фактом, простым ответом организма на просьбу извне, исчезая с самой причиной, вызвавшей его, наша жизнь была бы одним вечным повторением; человек тогда оставался бы вечным невеждой во всем, таким же неловким и неприспособленным к жизни, каким он был и при своем рождении. В действительности же нет ни одного в нас явления, которое бы не оставило после себя следа. Каждый психический или физический факт оставляет в нас после себя след или осадок. Однородные осадки, повторяющиеся более или менее продолжительное время, образуют в нас способность относиться к ним с меньшим возбуждением и вниманием. Это — начало привычки.

На факты, которые частым повторением образуют эту привычку, мы постепенно обращаем меньшее внимание: факт теряет свой рельеф, он постепенно темнеет в нашем сознании до полного его исчезновения; и вот тогда-то воцаряется и укрепляется привычка и так глубоко в человеке пускает корни, что отныне становится одним с ним телом без его ведома. И теперь уже требуются громадные усилия, чтобы противостоять ее проявлению. Привычка стала нашей потребностью, решительно заявляющей о своем удовлетворении, это — уже нечто вроде инстинкта, властного и бессознательного, похожего на наследственный инстинкт…

Благодаря разным привычкам некоторые проявления сознания живут в нас, совершенно нам неизвестные, но готовые ожить под влиянием тех или иных благоприятных обстоятельств при первом же действии усиленного нашего внимания; они могут доставить нам новый материал для разных комбинаций и обработки по своему усмотрению». («Рациональное воспитание воли», стр. 119).

Приводя далее примеры, как подтверждение вышеизложенных положений, тот же автор пишет:

Субъект, противящийся тошноте при курении, уже созидает себе привычку курения. После некоторого времени неприятные удовольствия; но последнее получается не от действия табака, а от удовлетворения уже созданной привычки. Позднее последняя становится уже необходимой потребностью и вы испытываете нечто вроде судорожного подергивания, когда ее не удовлетворяете. Удовольствие, получаемое в этой привычке, сначала бессознательное, затем становится сознательным и жестоко сознательным, когда его лишаются…

Точно так же удовольствие пьяницы постепенно возрастает, как безостановочно возрастает и потребность пить. Морфиномания развивается по тем же фазам: сначала укол делают в силу какой-либо необходимости, затем уже для удовольствия. Через некоторое время это удовольствие хотя и пропадает, но потребность морфина становится живее и требовательнее…

Наконец, существует масса болезненных проявлений, которые очень просто и естественно объясняются при свете этой теории, например, биение сердца, обморок, спазмы желудка, понос, дрожание и проч. Все эти явления происходят сначала под влиянием сильных нравственных или физических потрясений; затем они уже могут проявляться и под влиянием менее сильных потрясений, наконец, они так легко будут к нам приходить, как бы без всякой причины, или последняя будет так ничтожна, что ее трудно заметить…

Человек чаще всего более подчиняется своим страстям, своим инстинктам и своим привычкам, чем разуму; иными словами, человек подчиняется субъективным началам, находящимся в нем.

Далее можно утверждать, что громадное количество людей, одаренных некоторой энергией и думающих, что они всегда и во всем действуют для своего благополучия, на самом деле не совсем подчиняются одному разуму. Это наблюдение не скрылось от Папюса, который говорит следующее: