Острова, затерянные во льдах

И опять же без твердой цели в душе я спросил приятеля, чем сейчас знаменит остров, водятся ли там птицы, бывают ли моржи. И тот мне рассказал, что моржей стало, вероятно, меньше, но они по-прежнему приходят к острову, их можно там увидеть. Он рассказал, что охотники на острове зимой ловят немало песцов, что в море есть тюлени, что летом здесь тепло, растет трава, а птиц на острове уйма. Птичий базар находится всего в десяти минутах ходьбы от полярной станции.

Я не видел еще лежбищ моржей, да и с обитателями птичьих базаров мне довелось познакомиться лишь мельком. А понаблюдать за жизнью птиц, поснимать их всегда хотелось.

Размером остров, судя по карте, был не больше четырех-пяти километров, а в поперечнике и того меньше — километра полтора. Каково чувствовать себя на таком клочке суши, когда вокруг плещется море, я еще себе не представлял. И в минуту обдумав все, я решил, что на Черном море позагорать еще успею.

Так и попал я впервые на этот остров. Вроде бы и случайно, но на самом-то деле я о таком острове давно мечтал. Когда вышел из самолета и увидел заснеженные белые склоны, прорезанные руслами ручьев, то сразу это понял. Словно задремавший кит, поднимался он среди всторошенных льдов. Домики полярной станции собрались небольшой группой, едва заметные, в северной части островка. Вблизи он отнюдь не казался крохотным, каким виделся на карте. Отчего-то сразу поверилось, что жизнь для меня будет здесь по-настоящему интересной, и я перестал жалеть о несостоявшемся свидании с материком.

На остров меня привез самолет сборщика пушнины, и, для того чтобы перехватить его на мысе Косистом, мне пришлось здорово поторопиться: с первой же оказией срочно вылетать на Диксон, оттуда, также на случайном «борту», добираться до мыса Косистого, дважды из конца в конец пересечь Таймыр. И всюду мне везло. Не пришлось долго ожидать самолет сборщика пушнины и в Косистом. Он появился там уже через два дня и так стремился побыстрее вылететь на остров, где полярники приготовили к сдаче около сотни песцов, что грузиться в самолет пришлось под рев работающего двигателя, в суматошной спешке. Груза для полярной станции на Косистом собралось немало, тут было и кое-какое оборудование, и ящики с апельсинами и вином, и продукты. Я так за эти минуты погрузки натрудился, рысью доставляя ящики к самолету из магазина и со склада, что, подлетая к острову, не нашел в себе сил полюбопытствовать, посмотреть на остров сверху, как выглядит он с высоты птичьего полета, о чем потом не раз жалел. Потому что и со льдов, и с моря, с какой стороны на него ни смотри, остров всегда поражал меня своей красотой.

В яркие, солнечные дни я поднимался на вершину острова, представляющую собой ровное плато, откуда виднелись заснеженные вершины гор Таймырского полуострова и невысокий берег острова Большой Бегичев. Оттуда я начинал спуск на лыжах, стараясь съезжать наискось по склону острова, вспугивая нередко песцов, промышлявших внизу.

Словно поднятая ветром снежная пыль, сверкали их белые шубы на солнце, когда, вытянув хвост трубой, вороватые зверьки убегали от меня меж снежных сугробов. А я вновь забирался наверх и начинал затяжной спуск, пока не добирался до южной оконечности острова, откуда далеко в море уходила узкая галечниковая коса.

На ней-то и устраивали ближе к осени лежбище моржи. Но в эту пору у косы можно было увидеть лишь заснеженные торосы, испещренные следами песцов.

От косы я обычно шел по льду вдоль отвесного берега острова, словно срезанного гигантским ножом. На темном срезе скалы отчетливо виднелись напластования пород, слагавших остров.

Здесь, на небольших выступающих карнизах, и предпочитали гнездиться обитатели птичьих базаров. Скалы были еще пустынны, ни одной птицы пока не было на острове.

В северной части остров повышался, скалы становились внушительнее. В одном месте они нависали над льдом, как нос гигантского корабля. На льду повсюду виднелись следы обвалов. Остров с этой стороны постоянно разрушался. Флаг-штурман полярной авиации Валентин Иванович Аккуратов, посетивший остров в тридцатые годы, говорил мне, что видел на острове металлический крест, поставленный якобы во времена Великой Северной экспедиции. Но я креста не нашел. Вполне возможно, что за сотни лет он передвинулся к берегу и рухнул вниз с очередным обвалом.

Ходить под скалами острова было опасно, об этом предупреждали всех приезжающих. И у меня не появлялось желания эти инструкции нарушать. Но мог ли я подумать, что как раз здесь найдет нужным устроить себе жилище белая медведица!

Безоружным я несколько раз обошел остров, не подозревая, что каждый раз прохожу мимо берлоги. Под скалами острова всегда было ветрено. Ветер буйствовал здесь даже тогда, когда повсюду стоял штиль, и в тридцатиградусный мороз он становился особенно ощутим. Идти приходилось нередко вполоборота, закрывая рукавицей лицо. И, возможно, я бы никогда и не узнал 60 о существовании «медвежьей квартиры» на острове, не решись выйти прогуляться со мной мой новый приятель-радист.