От французской революции конца XVIII века до Первой Мировой Войны

Уже после своего краха Наполеон описывал, какой первоначально он хотел видеть Европу. Еще в период «Ста дней» в Париже был опубликован так называемый «Дополнительный акт к Конституции империи», автором которого был Бенджамен Констан. По некоторым данным, преамбулу к документу написал сам император. Там, в частности, говорилось: «Нашей целью было создание обширной федеративной европейской системы, которая, как мы верили, соответствовала бы духу столетия и служила бы прогрессу цивилизации. Чтобы эту систему усовершенствовать и дать ей большее распространение и стабильность, мы создали некоторые внутриполитические институты, особенно для того, чтобы защищать свободу граждан».

Находясь в ссылке на острове Св. Елены, Наполеон неоднократно возвращался к целям и деталям своего проекта. Во время одной из многочисленных бесед со своим другом Лас Казом Наполеон говорил, что победоносное завершение похода против России должно было стать концом его военных мероприятий и вооруженных действий. После этого, уверял император, он бы взялся за организацию европейской системы, напоминавшей некий священный союз. При этом бывший император упоминал о намерении выработать единый общеевропейский кодекс, создать европейский кассационный суд, установить на континенте единую денежную систему, единую систему мер и весов. «Европа, — продолжал он, — действительно превратилась бы в единый народ, и в своих путешествиях каждый везде находился бы на своей великой общей родине».

Наполеон утверждал, что одной из его «великих идей было слияние и концентрация всех народов, которые географически принадлежат к одной нации, но вследствие революции и по политическим причинам были раздроблены. В Европе насчитывается более 30 миллионов французов, 15 миллионов итальянцев, 30 миллионов немцев. Из каждого из этих народов я хотел образовать единственную и единую нацию… Тогда можно было бы подумать о том, чтобы создать для семьи европейских народов организацию типа американского конгресса или судебной палаты греческих амфиктионов».

Наполеон продолжал: «Как бы то ни было, это слияние в силу вещей должно рано или поздно осуществиться. Толчок дан, и я думаю, что после моего свержения и падения моей системы в Европе невозможно никакое другое большее равновесие, кроме как через слияние и конфедерацию великих народов. Первый суверен, который при первом большом сражении народов честно сделает свое дело, увидит себя во главе всей Европы и сможет осуществить все, что захочет».

Итак, Наполеон мечтал об объединенной Европе, построенной на конфедеративной основе, с единым общим законодательством, денежной системой, общей армией и т. п. Во главе этой Европы должен был стоять император. Еще в 1809 г. Меттерних нарисовал картину будущей Европы, как она представлялась Наполеону: «Европа, охваченная общей реформой. Центральное, обладающее чрезмерной властью правительство оказывает давление на слабых подданных, озабоченных только тем, чтобы влачить жалкое существование, скованное цепями. Испания покорена, Османская Порта выдворена за Босфор, границы Великой Империи простираются от Балтики до Черного моря; Россия… будет оттеснена в Азию».

Из записок Наполеона, из его бесед с Лас Казом видно, что честолюбивый предводитель Франции мечтал стать властителем Европы. Он неоднократно сравнивал себя с Джорджем Вашингтоном: «Когда я достиг вершины власти, то желали, чтобы я стал неким Вашингтоном. Слова ничего не стоят, и те, кто так легко об этом говорил, безусловно делали это без знания времени, места, людей и обстоятельств. Если бы я был в Америке, то также охотно стал бы Вашингтоном… Если, однако, Вашингтон находился бы во Франции в условиях ее внутреннего распада и иностранного вторжения, то я хотел бы знать, как бы он действовал, оставаясь самим собой… Я со своей стороны не мог быть не кем иным, как коронованным Вашингтоном. И эту роль я мог играть только в конгрессе королей, только среди убежденных или покоренных королей…

Если быть разумным, то следует признать, что я мог достичь этого только на пути общей диктатуры. Это я и попытался осуществить».

Конечно, следует учитывать, что эти признания Наполеона были сделаны уже после падения империи, но в том, что он действительно планировал создать своего рода европейскую федерацию, подчиненную его личной власти, сомневаться не приходится.

Завоевание власти Наполеоном поначалу воодушевило многих современников. На первых порах им восхищались Гегель, Гёте и другие европейские философы и деятели культуры. Один французский публицист писал в 1802 г., что идеи, которые исходят теперь из Франции, создают благоприятные возможности для реализации «Великого проекта» Генриха IV. Ссылки на Генриха IV мы находим и в сочинении немецкого историка Н. Фогта, опубликованном в 1806 г. Он писал, что Наполеон и его главный противник русский царь Александр I могли бы заключить союз друг с другом и взять на себя ту роль, на которую в свое время претендовал Генрих IV. В годы правления Наполеона выдвигались и другие проекты, шедшие в русле идей императора.