От Хитровки до Ходынки. История московской полиции с XII века до октября 1917 года

В Москве Общество владельцев трактирных заведений жаловалось главе городской управы о том, что спиртные напитки свободно продаются во всех лучших ресторанах, а в трактирах принято распивать спирт. «Пьют ханжу, политуру, одеколон. На Хитрове развито повальное пьянство, народ очумел. Общество просит городскую управу принять зависящие от неё меры и обратиться с таковыми же к градоначальнику»[559]. Вступивший в должность с февраля 1916 г., московский градоначальник генерал-майор В.Н. Шебеко в приказе по Московскому градоначальству и столичной полиции от 31 марта грозно объявил: «…В трактирах и ресторанах, особенно первоклассных, продолжается тайная продажа и распитие вина, подтверждаю по полиции к точному и неуклонному руководству приказы о строгом надзоре за исполнение обязательных постановлений. Предлагаю приставам предупредить всех владельцев заведений трактирного промысла, что за торговлю крепкими напитками или за допуск распития вина в их заведении, они будут подвергаться много тюремному заключению, без замены штрафов. Должен также обратить внимание полиции на непомерно развившуюся в Москве торговлю политурой и другими суррогатами спиртных напитков. Строгое наблюдение за недопущением таковой продажи возлагаю на личную ответственность… полицейских чинов. Они будут подвергаться мною самому строгому взысканию, до увольнения со службы включительно»

[560].

За время войны не только усилилась детская преступность, но изменился тип малолетнего подсудимого. Он отличался большей агрессивностью и жестокостью, чем в мирное время. Московской полиции приходилось это учитывать в своей работе. Так, например, в 1916 г. в Москве, в Сокольниках сотрудниками сыскного отделения было раскрыто вооружённое ограбление, совершённое группой несовершеннолетних преступников в возрасте от 14 до 16 лет[561]

.

В конце 1914 – начале 1915 г. по Петрограду и Москве прокатилась волна закрытия клубов, практикующих азартные игры. В Москве положение дел в клубах «докладывалось московскому градоначальнику, который, будучи председателем Московского особого городского по делам об обществах и союзах присутствия, обращался к членам присутствия о закрытии клуба, «нарушая свой устав, вступил на путь насаждения карточного азарта и… деятельность его приняла явно безнравственный характер», ввиду чего его следует закрыть»[562].

23 февраля 1915 г. по предложению московского градоначальника А.А. Адрианова было закрыто ещё четыре клуба, практикующих карточную игру: артистический кружок «Гусли», Отделение русского кружка охотников, кружок «Приятное вдохновение» и общественное собрание «Коммерческий кружок». 5 мая была прекращена деятельность ещё трёх московских клубов: Московский экономический клуб, кружок «Встреча друзей» и кружок «Дружеский уголок»[563]. В марте 1915 г. в московскую печать поступили сведения, что уже «судебная власть заинтересовалась деятельностью компании, содержащей в Москве игорные притоны. …При этом москвичи встретили известие о вмешательстве судебных следователей в организацию клубного досуга с чувством полного удовлетворения, считая, что «судебным порядком это зло Москвы будет уничтожено и в очень короткий срок»[564]

.

Охрана учреждений гражданских ведомств тоже входила в компетенцию полиции с самого начала войны. Обеспечивалась она в форме выставления караула силами полиции, либо военизированной полицейской стражи. Об охране казённых учреждений напоминал Департамент полиции губернаторам, а министр внутренних дел Н.А. Маклаков, например, накануне войны шифротелеграммой от 14 июля 1914 г. отдал указания московскому градоначальнику А.А. Адрианову: «…Шестое – возложить всецело на чинов полиции окарауливание и обслуживание всех казённых учреждений ведомства»[565].

Говоря об обеспечении общественной безопасности и охране общественного порядка в Москве во время войны, нельзя оставить без внимания опору полицейских учреждений на деятельность конно-полицейской стражи.

«В самом начале войны массовые нарушения правопорядка в связи с мобилизацией и антинемецкими настроениями оказалось обычным делом. Для местной власти это стало серьёзной проблемой, сил полиции на борьбу с этим беспорядком не хватало: многие чины полиции и жандармерии ушли на фронт. Правительство не придало этому особого значения, связывая это с патриотическим подъёмом, а совершенно зря. Анти-немецкие манифестации со временем переросли в погромы, самым массовым из которых стал немецкий погром в Москве в конце мая 1915 г. Московский немецкий погром выявил всю беспомощность местной власти в лице главноначальствующего Ф.Ф. Юсупова и градоначальника А.А. Адрианова, не сумевших вовремя блокировать опасные очаги массового помутнения на фоне организованной патриотической манифестации. Полиция, не получая указания свыше, тоже проявила свою нерасторопность. Отставка деятельного Адрианова напрямую была связана с этим погромом»[566].