Отцовский договор

Она ответила через три недели. Написала, что не может с ним встретиться. Она написала письмо с рабочего компьютера, потом сохранила его в черновиках и переслала себе на телефон, чтобы все выглядело так, будто у нее нашлось наконец время ему ответить, она как будто стояла в метро на пустом перроне, ей нечем было себя занять и тут она вдруг вспомнила, что не слишком-то вежливо оставлять письмо без ответа. Он сразу же прислал ответ. Спросил, почему они не могут встретиться. Она ответила, что он сам знает почему. Он ответил. Она ответила. Он ответил. Она ответила. Еще через три недели у нее выработалась зависимость от его писем. Она проверяла почту каждые три минуты. Краснела в лифте. Смеялась в голос в автобусе. Прочитывала его письма и обнаруживала, что стоит, прижав телефон к груди, и расплывается в улыбке, так что незнакомые тетки в метро начинают улыбаться ей в ответ с таким видом, словно всё понимают, но обещают никому ничего не рассказывать.

Они посылали друг другу песни, фотки, ссылки. И сошлись на том, что никогда не будут встречаться, ведь раз повстречавшись, им придется пожениться, а если они поженятся, то их дядья непременно напьются, двоюродные братья сойдутся на ножах, а тетушки будут подтрунивать над родственниками с другой стороны и их манерой одеваться. А папы, они-то что будут делать?

«Моего придется подкупить билетом на самолет и обещанием оплатить такси, чтобы он объявился на свадьбе» – так написал он.

«Ну а мой примчится на своей «Вольво» и не уйдет, пока бар не опустеет и вся еда не кончится» – т ак ответила она.

«Что ж за хрень такая творится с отцами из поколения наших родителей?» – ответил он на это. «Нет, серьезно. Кто их так покалечил? Как так получается, что ни у кого из моих знакомых нет нормальных отношений с отцом?»

«А что значит нормальные отношения?» – написала она. «Я не знаю никого, у кого были бы нормальные отношения хоть с кем-то, тем более с родителями».

«А эти наши отношения, они насколько нормальные?» – написал он.

«В меру», – ответила она.

Каждое новое письмо открывало новые горизонты. Ощущение было такое, словно ты схватился за невидимый глазу диск фрисби и тебя вместе с ним уносит прочь из реальности. Ощущение, что соприкасаешься с чем-то, что превращает тебя в улучшенную версию тебя самого.

«Со мной не всегда так весело», – написал один из них через два месяца.

«Да и со мной тоже», – ответил другой.

И неважно, кто из них что написал, потому что они уже начали врастать друг в друга.

Когда они увиделись, пути назад уже не было. Они были созданы друг для друга. Их родители и родители родителей и родители родителей родителей заговорили друг с другом на той студенческой вечеринке в той киношке на той демонстрации в том баре за общим столом за завтраком в том парке лишь ради того, чтобы эти двое сошлись здесь и сейчас. Они встретились на скалистом спуске к воде в Грёндале. Он пришел на место первым, чтобы убедиться, что никто, хоть отдаленно напоминающий одного из друзей ее бывшего, не прячется в ближайших кустах. Удостоверившись, что все чисто, он отправил ей сообщение. Она приметила его издалека. В глаза ему слепило солнце. На губах застыла выжидающая улыбка. Ветерок в волосах. Она принесла сладкое и заправку для салата, он принес салат. Как он сам объяснил, к несчастью, он не знал, как делают салаты. Думал, что главное напихать туда всего и побольше. В самом низу матерчатого мешка, под салфетками, металлическими столовыми приборами, тарелками и термосом с кофе лежал контейнер с салатом, который превратился в малосъедобное месиво, утрамбованное до плотности кирпича. Он открыл крышку и показал ей содержимое. Там и правда было все. Красный лук и зернышки граната, сладкий горошек и свекла, бобы и брокколи. К салату никто из них так и не притронулся. Но не из-за его неприглядного вида, просто у них не было на это времени. Им нужно было поговорить обо всем, о чем они не успели поговорить до сих пор.

Семь лет спустя она стоит в их общей ванной. Дети спят. Она не помнит, о чем они там говорили во время свидания на скалах. Но они встретились в одиннадцать, а через каких-то пять секунд уже стемнело. Они просидели там на пледе восемь часов, не ели, а только пили кофе, курили, лакомились сладостями и ненадолго отходили в туалет. Пришло время расставаться, иначе это становилось совсем странным. Они встали, разминая задеревеневшие ноги. У парковки они остановились. Нужно было прощаться. Вместе отсюда они уйти не могли. Рисковали встретить кого-нибудь. Этот кто-нибудь стал бы задавать вопросы. И они оказались бы в ситуации, когда надо кому-то объяснять, что происходит, а они этого сами пока не знали, потому что ни с одним из них ничего подобного прежде не происходило. Они продолжали стоять на месте. Потом поцеловались. Потом поцеловались еще раз. Потом попрощались. Потом поцеловались снова. Она ушла первой, вниз по склону к пересекающимся дорожкам. Обернулась. Он стоял на том же месте. Ей был виден его силуэт. Ни один из них не поднял руки на прощание. Взглядов было достаточно.