Отцовский договор

– К завтраку мы будем делать блины, – продолжает он. – Нарежем фрукты. Приготовим кофе с молочной пенкой и заправим натуральным йогуртом самодельные мюсли. Потом мы решим, что пора тебя будить, и принесем завтрак в постель. Дети будут распевать песни и кричать «поздравляем», хотя будет обычная суббота.

– А что мы будем делать потом? – с прашивает она.

– Лежать в кровати, – говорит он. – Есть завтрак, читать газеты, ты будешь читать новости, я – раздел о культуре, дети будут смотреть кино.

– Им понравится Евгений Бауэр? – спрашивает она.

– Попозже, – отвечает он. – Лет в одиннадцать-двенадцать. А пока пусть смотрят диснеевскую «Фантазию». После обеда будем ходить на прогулку, дети будут играть в парке, а мы с тобой – заниматься интервальным бегом или тренироваться на уличных тренажерах.

– А потом? – спрашивает она.

– Вечером поужинаем в ресторане, дети уснут в коляске, а мы с тобой разопьем бутылку вина и отправимся домой, держась за руки.

– Ты правда так представляешь себе семейную жизнь? – говорит она.

– Что-то вроде того, – отвечает он.

– А на сегодня у тебя какие планы?

– Хотел бы с тобой затусить, – говорит он.

– Хорошо, – произносит она. – Договорились. В кои-то веки. Ах да, за ланчем я встречаюсь с папой, – добавляет она. – Часа через три.

Они улыбаются. Подъезжает такси. Они садятся на заднее сиденье и едут в центр. В самой верхней точке Лильехольмского моста облачная завеса вдруг прорывается, он сидит, повернувшись к ней в профиль, и смотрит на посверкивающую в солнечных лучах воду. Ей приходится прикусить себе язык, чтобы не сказать, что она любит его.

* * *

Сегодня выходной, и папа, мама и двое детей наконец проведут время вместе. Они заняты сборами, чтобы отправиться в центр города на метро. Проходит два часа, а они все еще заняты сборами, чтобы отправиться в центр города на метро. Нужно сложить сумку для подгузников, выкинуть мешочки с подгнившими фруктами с прошлой поездки, налить воды в бутылочки, положить упаковку кукурузных палочек, сменную одежду для детей, влажные салфетки и подстилку, игрушки, чтобы осилить поездку на метро, запасные носки, потому что у носков есть удивительное свойство исчезать, еду и ложки, а еще слюнявчики и побольше влажных салфеток, просто на всякий пожарный.

Сын, который папа, хочет, чтобы дети выглядели нарядно. Вполне возможно, они встретятся с дедушкой, поэтому важно, чтобы они были не в футбольных майках. Наконец все готовы выходить. Но всякий раз, как они уже стоят на пороге, кому-то приспичивает покакать, кому-то пописать, теряются варежки, комбинезоны оказываются влажными с прошлой прогулки, старшая не хочет надевать ничего кроме шортов, младший рвется выползти на лестничную площадку и пальцами поиграть как на ксилофоне на черной от грязи вентиляционной решетке. Наконец они готовы выходить. Только маме еще нужно пописать перед выходом. Тогда старшей тоже, оказывается, нужно пописать.

– Как ты так умудрилась покакать и не пописать? – спрашивает папа.

– Я все могу, – отвечает старшая. – У меня миллиард сил.

– И ты что же, сильнее Халка? – удивляется папа.

– Никого нет сильнее Халка, – с серьезным видом отвечает старшая. – Халк может целые дома поднимать, хоть они из железа.

Наконец они выходят на площадку. Подруливают к лифту. Обнаруживают, что забыли взять рюкзак-кенгуру. Мама идет за кенгуру. Они забыли взять замок для коляски.

– Они там продаются, – говорит мама.

Папа едет обратно на лифте и берет замок.

– Никто мой телефон не видел? – с прашивает папа.

– Он в ванной лежал, – отвечает старшая.

Папа со старшей едут домой на лифте.

Наконец они на перроне в ожидании поезда. Сборы и выход из дома заняли все время – с момента окончания завтрака.

– Нам всем надо мысленно переключиться, – предлагает мама.

– Поезд через четыре минуты, – говорит папа и чувствует себя хорошим отцом, потому что все на перроне видят, как он берет старшую на руки, подносит к большим аналоговым часам и показывает, как тоненькая красная секундная стрелка равномерно движется по кругу и чуть замирает каждый раз, когда длинная черная минутная стрелка перескакивает вперед на одно деление. Время движется невероятно медленно, пока они стоят и следят за секундной стрелкой.

– А я знаю время, – говорит старшая.

– Да, ты просто чудо, – отвечает папа.

– Я знаю время. Я знаю персидский. Я знаю исландский, а еще французский и шведский, – говорит дочка.

– И что же ты знаешь по-персидски? – спрашивает папа.

– Бюльбюль, – отвечает дочка. – Это значит птица.

* * *