Отцовский договор

– Мы не похожи на других, – шептал он. – Мы космические ангелы. Все, что мы есть, существовало всегда. Знаешь, из чего состоят остальные люди? Из кислорода, водорода, углерода. И еще кое-каких элементов типа азота и кальция. Вот и все, что нужно, чтобы получился человек. До твоего рождения я не хотел больше детей. У меня была дочь, был сын, и, хотя они родились от разных матерей, мне казалось, что больше мне не надо. Мир казался завершенным. А потом родилась ты, и все изменилось. Ты была ни на кого не похожа. Ты была произведением искусства, вершиной человеческого развития, я мог часами лежать и рассматривать твои локотки, ямочки с обратной стороны коленок, эту беспокойную морщинку у тебя над бровью, которую я замечал, когда сам смотрелся в зеркало. И твоя родинка, она совсем не уродливая, она прекрасна, это знак того, что ты избранная.

– Избранная для чего? – спрашивала она.

– Этого никто не знает. Пока что. Но мы с тобой оба – существа гораздо более емкие, чем все, что нас окружает. Мы умнее, чем девяносто девять и девять десятых процентов населения земли. Мы красивее и веселее, мы более музыкальные, мы быстрее соображаем, и бегаем быстрее, и продаем лучше, а потому и комиссионные у нас выше, да настолько, что люди видят в этом угрозу, а начальники пугаются, что мы займем их место, так что придумывают, что у нас якобы проблемы с властями и что мы продаем якобы ради собственной наживы, поэтому советуют нас выгнать, но это не так, это у начальников проблемы, потому что они не могут руководить людьми, которые умеют брать инициативу в свои руки и у которых нет никаких заметных слабостей.

Папа переводил дыхание.

– Мы просто слишком умные, – говорил папа. – Слишком умные, чтобы работать на обычных людей. Слишком умные, чтобы подстраиваться под их дурацкие правила.

– Какие правила? – спрашивала она.

– Всякие разные правила, – отвечал он. Мы получились из метеорита, который стал головастиком, который стал трицератопсом, который стал шляпной полкой, которая стала апельсиновым деревом, которое стало твоей бабушкой, которая стала мной, который стал тобой, и мы будем жить вечно.

* * *

Сын, который брат, стоит у подъезда. Код сменился, вместо старой цифровой панельки поставили металлическую коробку домофона, на которой посетителю предлагают ввести фамилию того, к кому он направляется. Он вводит фамилию сестры, которая не отличается от его и от папиной. Надпись на экране сообщает, что вызов будет передан сестре, но при этом помимо ее фамилии высвечивается фамилия ее бывшего мужа, человека, с которым она не живет вместе вот уже десять лет. После этого появляется сообщение об ошибке. Надпись на экране информирует, что номер занят. Он звонит сестре на мобильный.

– Сейчас спущусь, – отвечает она.

Он ждет несколько минут. Наконец она спускается. Глаза заплаканные.

– День выдался тяжелый, – говорит она и смотрит на проезжающие по улице машины.

На лифте они поднимаются на седьмой этаж, входная дверь квартиры не заперта. Она никогда не запирает дверь, если уходит вниз, в прачечную[61]. Как-то раз она оставила квартиру незапертой на все выходные, с ключами, вставленными в скважину изнутри, потому что к ней приезжала пара друзей из Гётеборга, которым нужно было где-то остановиться.

– Близкие друзья? – спросил он.

– Ну, я с ними встречалась несколько раз, – ответила она и засмеялась, он выглядел шокированным. – Они очень милые, – добавила она с улыбкой.

– Вот в этом мы с тобой абсолютно не сходимся, – заметил он.

И это была чистая правда. Они родились от одних родителей, выросли в одной квартире, но вот эту особенность друг друга отказывались понимать. Ее смешило, когда на вечеринке у друзей, где верхнюю одежду кидали в общую кучу на кровати, брат вставал на цыпочки и начинал пристраивать свое пальто к карнизу за занавеску.

– Что ты там делаешь? – спрашивала она.

– Пальто прячу, – отвечал он так, будто это было абсолютно в порядке вещей.

Потом доставал все из пальто и распихивал по карманам джинсов кошелек, ключи, наушники и прочую мелочь. Она только улыбнулась, когда он вручил ей внешний жесткий диск и помог сделать резервную копию всех файлов, потому что она обмолвилась как-то мимоходом, что все папки, фотографии, документы по работе и записные книжки хранятся на компьютере, и она их никуда больше не сохраняла.

– Как можно держать все на одном компьютере и не сделать бэкап? – почти прокричал он на это.

– Да очень просто, – ответила она и рассмеялась.

Одним воскресным днем в прихожей ее квартиры появился большой черный чемодан.

– Это твой? – спросил он, хоть и знал наперед, что это не так, потому что она бы никогда не купила себе такой дешевый чемодан и не набила бы его так туго.

– Это приятель одного приятеля оставил, – ответила она.

– Какого приятеля? – спросил он.

– Адриана, – ответила она. – Ну, с которым мы на Кубе познакомились.

– А что сумка приятеля Адриана делает у тебя? – спросил он.