Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Ой!” Это была худшая новость, которую Мойше мог себе представить. У кого была бомба во время боевых действий? Может быть, кто-то из приспешников НКВД Дэвида Нуссбойма переправил его в Россию, или какие-нибудь горячие еврейские головы попытаются нанести Великому Германскому рейху последний удар, пока он рушится? Мордехай сформулировал вопрос несколько иначе: “Он направился на восток или на запад?”

“Я думаю, на Запад”, - ответил Ицхак.

“Ой!” — повторил Анелевич. Если бы сейчас в Германии взорвалась бомба, посчитали бы нацисты себя преданными и попытались бы отомстить? Осталось ли у них что-нибудь, чем они могли бы отомстить? Он подозревал, что они захотят и смогут. Вздохнув, он сказал: “Я полагаю, мы должны попытаться вернуть его". Он сделал паузу. “Черт возьми”.

Тао Шэн-Мин подошел к Лю Ханю и Лю Мэй с блестящей бритой головой и наглой ухмылкой на лице. “Я приветствую тебя, превосходящая женщина", — сказал мальчик-дьявол на языке маленьких чешуйчатых дьяволов. “Отдай мне приказ. О чем бы вы ни попросили, это будет сделано".

Лю Хань придерживался китайского: “Предположим, я прикажу тебе не быть таким абсурдным?” Но она покачала головой. "Нет. Это было бы глупо. Ни один хороший офицер не отдает приказ, зная, что его не выполнят.”

Тао поклонился, как будто она сделала ему большой комплимент. “Ты слишком высоко ценишь меня", — сказал он, все еще на языке чешуйчатых дьяволов. “Все, к чему я стремлюсь, — это быть как можно большей помехой”.

“Вы имеете в виду маленьких дьяволов или Народно-освободительную армию?” Голос Лю Хань был сух.

“Ну, конечно, и то, и другое", — ответил Тао Шен-Мин. “Жизнь была бы скучной, если бы мы все время делали именно то, что должны были делать”.

“Это правда”, - сказала Лю Мэй. “Немного непредсказуемости ” это преимущество". Она также использовала язык маленьких дьяволов, как бы в знак солидарности с Тао Шэн-Мином.

Лю Хань считала реакцию своей дочери вполне предсказуемой. Лю Мэй любила мальчика-дьявола. Лю Хань задавался вопросом, что из этого выйдет, если вообще что-нибудь получится. Из этого вообще ничего бы не вышло, если бы Тао не обращал больше внимания на то, что выходило у него изо рта, прежде чем он его открывал. “Если вы не будете точно выполнять приказы своего начальства, вы окажетесь вычищенным как ненадежный", — предупредила она его. “Это было бы прискорбно”.

“Я бы, конечно, так подумал”, - сказал Тао Шен-Мин. Ему было трудно воспринимать что-либо всерьез, даже Коммунистическую партию Китая.

Лю Мэй, возможно, и любила его, но она была преданной революционеркой. “Ты должен подчиняться диктату Партии, Тао", — серьезно сказала она. “Это наша единственная надежда против необузданного империализма маленьких чешуйчатых дьяволов”.

Он выпрямился, словно оскорбленный. “Я пришел в вашу квартиру не для того, чтобы спорить о политике”, - сказал он. “Я пришел, чтобы узнать, как идут дела, и что я могу сделать, чтобы помочь им уйти”.

“Неужели ты думаешь, что никто не скажет тебе, когда придет время?” — потребовал Лю Хань. “Неужели вы думаете, что вас оставят стоять на тротуаре, когда революционная борьба начнется заново?”

“Ну, нет”, - признался он, впервые заговорив по-китайски — возможно, от смущения. “Но я не фишка для игры в маджонг, чтобы в нее играл кто-то другой. Я сам по себе, и я хочу знать, что я делаю и почему”.

Лю Мэй обратилась к своей матери: “Он больше похож на американца, чем на настоящего китайца".

В этом была доля правды. Лю Хань предпочел не признавать этого. Она сказала: “Он звучит как глупый молодой человек, который думает, что он важнее, чем он есть на самом деле”. Она не хотела слишком сильно злить Тао Шэн-Мина, поэтому смягчила это, добавив: “Однако он важен в определенной степени, и он — я уверяю вас, он узнает то, что он должен знать, когда он должен это знать”.

Не смущаясь, Тао сказал: “Но я хочу знать больше, и я хочу знать раньше”.

“Я скажу вам то, что вам нужно знать, а не то, что вы хотите знать”, - сказал Лю Хань. “Что тебе нужно знать, так это то, что скоро мы восстанем против маленьких чешуйчатых дьяволов. Когда мы это сделаем, ты и твои собратья-дьяволы поможете заманить их на погибель. Они будут доверять вам больше, чем другим людям. Ты заставишь их заплатить за их ошибку".

"да!" Сказал Тао Шен-Мин и выразительно кашлянул. Его глаза светились предвкушением.

Лю Хань ожидал, что большинство мальчиков-дьяволов, которым было поручено ввести в заблуждение маленьких чешуйчатых дьяволов, заплатят за свой обман. Она ничего не сказала об этом. Если бы Тао Шэн-Мин не видел этого сам, он бы работал лучше из-за своего невежества.

Когда она думала о такой тактике, то иногда испытывала краткий стыд. Но это было недолго, потому что она по-прежнему была убеждена, что борьба с империалистическими маленькими дьяволами важнее судьбы любого человека.