Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Именительный падеж”, - сказал другой пилот с чем-то похожим на удивление. “Я не слышал звательного падежа, настоящего, живого, дышащего звательного падежа с тех пор, как много лет назад сбежал с последнего урока латыни". Джонсон никогда не слышал о звательном падеже, но будь он проклят, если бы признал это. Флинн продолжил: “Ну, это может зависеть от множества разных вещей”.

"В самом деле? Я бы никогда не догадался.”

“Тише”. Флинн отмахнулся от его сарказма, как взрослый отмахивается от пятилетнего ребенка. Он начал отсчитывать очки на пальцах: “Во-первых, это зависит от того, как скоро Гонка выяснит, что происходит”. “Хорошо. В этом есть смысл, — кивнул Джонсон. “Если они решат это послезавтра, у них будет больше шансов что-то с этим сделать, чем если они решат это через год”. “Точно”. Флинн просиял. “В конце концов, ты можешь видеть".

Теперь Джонсон проигнорировал его, настаивая на своем собственном ходе мыслей: “И все будет по-другому в зависимости от того, узнают ли они сами или нам придется ткнуть их в это носом”. “Это тоже верно”, - согласился Флинн. “Если последнее, то они, вероятно, будут пытаться утереть нам нос в одно и то же время. Это создает необходимость в частом мытье лица, иначе грязевая баня — я имею в виду, кровавая баня. Посмотрите, например, на покойный, не особенно оплакиваемый Великий Германский рейх”.

Джонсон поежился, хотя температура в "Льюисе и Кларке" никогда не менялась. Он чувствовал себя так, словно по его могиле прошелся гусь. “То, что случилось с Германом Горингом, могло случиться и с нами прошлым летом. Ящеры чертовски убедились, что нацисты не собираются закрепляться в поясе астероидов.”

“Это случилось не с нами, потому что это случилось с Индианаполисом", — сказал Микки Флинн. “Скоро День благодарения. Должны ли мы благодарить за это или нет?”

“Будь я проклят, если знаю”, - сказал Джонсон. “Но я расскажу тебе кое-что, что я слышал. Не знаю, правда ли это, но я все равно передам это дальше”. “Говори”, - настаивал Флинн. “Отдавай”.

“Я слышал, — сказал Глен Джонсон тихим, заговорщическим тоном, — я слышал, что на ”Христофоре Колумбе“ есть несколько индеек в глубокой заморозке, чтобы приготовить их для настоящего Дня благодарения. Индейка.” Его взгляд благоговейно устремился к небу, что не дало ему ничего, кроме проблеска светильников и алюминиевых панелей на потолке диспетчерской Льюиса и Кларка. “Ты помнишь, каково это на вкус? Я думаю, что знаю.”

“Я тоже так думаю, но я бы не прочь проверить свою гипотезу экспериментально”. Флинн поднял бровь, глядя на Джонсона. “Если бы ты знал, что проведешь остаток своих дней, питаясь бобами, свеклой и ячменем, ты бы не стремился так быстро спрятаться, не так ли?”

“Я не собирался прятаться, черт возьми”, - сказал Джонсон примерно в пятисотый раз. “Все, что я хотел сделать, это починить свою верхнюю ступень и отправиться домой, а наш любимый комендант похитил меня”. Он придерживался своей истории как приклеенный.

“Любой мог бы подумать, что у него были какие-то причины беспокоиться о безопасности", — сказал Флинн. “Абсурдная идея, на первый взгляд”.

“Я не собирался никому говорить, ради Бога”. Это тоже было частью истории Джонсона и, возможно, даже было правдой.

“Бригадный генерал Хили, в своей бесконечной мудрости, думал иначе”, - ответил Флинн. “Кто я такой, простой смертный, чтобы воображать, что комендант может когда-нибудь ошибиться?”

“Кто ты такой, один ирландец, чтобы доставлять неприятности другому?” Джонсон выстрелил в ответ.

“Показывает, что ты знаешь", ” сказал Флинн. “Ссориться между собой — это ирландский национальный вид спорта. Конечно, мы, как известно, откладываем это — время от времени, заметьте, — когда появляется Сассенах.” Он пристально посмотрел на Джонсона мягким и задумчивым взглядом, затем вздохнул. “И мы также были известны тем, что не откладывали это в долгий ящик, когда появлялся Сассенах. Если бы не это, я подозреваю, что история Ирландии была бы намного счастливее. К тому же в нем гораздо больше ирландского и меньше английского.”

Джонсон мало что знал об истории Ирландии или, если уж на то пошло, об истории Англии. Он знал историю Соединенных Штатов по урокам патриотизма, которые ему преподавали в средней школе, и с тех пор читал по военной истории. Он сказал: “Ирландцы не единственные, кто ссорится между собой. Мои прадеды носили синее. Вы послушаете некоторых здешних людей из Техаса или Каролины, и вам покажется, что Гражданская война закончилась позапрошлой неделей”.

“Мои прадеды тоже носили синее", — сказал Флинн. “Армия была единственным местом, которое в те дни могло дать им что-то близкое к честной встряске. Но за последние сто лет Америка стала скучным местом. Каждый раз, когда мы сражались, это было против кого-то другого”.

Прежде чем Джонсон успел ответить, интерком начал выкрикивать его имя:

“Подполковник Джонсон! Подполковник Глен Джонсон! Немедленно явитесь в комендатуру!”

“Вот, видишь?” — сказал он, отстегиваясь. “Хили снова шпионил за нами”. Он думал, что тот шутит, но не был до конца уверен.