Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Сэр, у меня нет на это хороших ответов", — сказал Йигер. “Я не думаю, что кто-то еще тоже так думает. Может быть, специалисты по пестицидам придумают что-нибудь такое, что убьет растения дома, но оставит наши вещи в покое. Что-то вроде этого может оказаться нашим лучшим шансом.”

Полковник Вебстер посмотрел на него с большим уважением. “Я случайно знаю, что над этим сейчас работают. Я не знаю, когда появятся результаты и даже придут ли они вообще, но над этим ведется работа”.

“Само собой разумеется", ” сказал Сэм. “Но знаете ли вы, в чем, по-моему, может быть настоящая проблема?” Он подождал, пока Вебстер покачает головой, затем продолжил: “Беффлем. Они могут быть такой же помехой, как крысы и дикие кошки, вместе взятые, и, похоже, у них здесь нет естественных врагов.”

“Холодная погода, как вы и сказали”, - предположил Вебстер.

Сэм пожал плечами. “Может быть. Но я просмотрел там пару отчетов, в которых говорится о нахождении их в берлогах с гнездами, так что, возможно, холод не будет беспокоить их так сильно, как некоторых других домашних животных ”.

Вебстер нацарапал записку. “Я рад, что позвал тебя, Игер. Я не думаю, что кто-то еще упоминал об этом. — Он сделал паузу, почесывая затылок. “Ящерицы держат беффлема в качестве домашних животных, не так ли? Может быть, мы могли бы сделать то же самое".

“Мы тоже держим кошек в качестве домашних животных — или они держат нас в качестве домашних животных, во-первых”, - ответил Йигер. “Это не значит, что они не доставляют неудобств во многих местах". Ему удалось криво ухмыльнуться. “Конечно, что касается Ящериц, то мы сами всего лишь досадные помехи, так что я не думаю, что мы получим от них много сочувствия”. “Чертовски плохо", — сказал Вебстер. Ухмылка Сэма стала шире. Он кивнул.

”Нет." Йоханнес Друкер покачал головой. “Я не думаю, что мы можем вернуться в Грайфсвальд. Там есть приличный гарнизон Ящериц, и этот самец по имени Горппет слишком хорошо меня знает. Мы бы оказались под микроскопом, если бы попытались.”

“Очень жаль”. Оба его сына и дочь заговорили одновременно.

Но его жена кивнула. “Я бы с таким же успехом остался здесь, в Ной-Стрелице, или отправился бы куда-нибудь, где никто вообще не имеет представления о том, кто мы такие, и начал бы все сначала. Слишком много людей в Грайфсвальде знают, почему они забрали меня на некоторое время.”

Друкер наблюдал за своим старшим сыном. То, что Генрих присоединился к группе несогласных в Старгарде, вероятно, спасло собственную шею Друкера; майор, который командовал ими, передумал стрелять в него. Но эти несогласные были, по крайней мере, столь же фанатичны в отношении партийной идеологии, как и любые 55 мужчин. Если бы они когда-нибудь узнали, что мать Генриха Друкера была или могла быть на четверть еврейкой…

Очень заметно, что Генрих сам это понял. Он подошел и положил руку матери на плечо. “Хорошо", ” сказал он. “Мы пойдем туда, где для тебя безопасно”.

Испустив тихий, тихий вздох облегчения, он не выказал этого, а Друкер вздохнул. Нацисты сделали героями детей, которые сдали своих родителей. Он не думал, что Генрих клюнет на такую чушь, но нельзя было быть уверенным, пока все не начнет происходить на самом деле.

Клаудия повернулась к нему и спросила: “Отец, если ты больше не сможешь летать в космос, чем ты будешь зарабатывать на жизнь?”

Это был хороший вопрос. На самом деле это был хороший вопрос. Друкер пожалел, что у него нет лучшего ответа на этот вопрос. Как бы то ни было, он сказал: “Я не знаю. Что-нибудь да подвернется. Что-то всегда происходит, если вы готовы работать. Полагаю, я могу быть механиком. Я могу заставить двигатель сесть и делать то, что ему говорят”.

“Механик?” Клаудия, похоже, не очень обрадовалась этому. Социальная разница между дочерью офицера вермахта и дочерью механика может быть измерена только в световых годах.

“Честная работа есть честная работа, — настаивал Друкер, — и механики зарабатывают довольно хорошие деньги". Клаудия выглядела совсем не убежденной.

Прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, кто-то постучал в парадную дверь дома дяди Лотара Кэти. Дракеры переполняли его до предела, но Лотар, вдовец, похоже, не возражал. Он был братом отца Кэти и не подавал виду, что ему что-то известно о возможности еврейской крови на другой стороне ее генеалогического древа. Никто не говорил об этом там, где дядя Лотар мог подслушать — лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, — резюмировал всеобщее отношение.

Теперь он вошел в заднюю спальню с хмурым выражением лица: крупный, костлявый мужчина лет шестидесяти, все еще физически сильный, но, как и многие другие, плохо ориентирующийся в этом новом, ослабленном рейхе. Кивнув Друкеру, он сказал: “Ганс, там солдат впереди хочет с тобой поговорить”. “Солдат?” Подозрение огрубило голос Друкера. “Что за солдат? Вермахт или Ваффен-СС?” Он совсем не был уверен, что хочет встретиться с эсэсовцем без штурмовой винтовки в руках.

Но дядя Кэти ответил: “Лейтенант вермахта, едва успевший побриться”.