Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

Но на этот раз Лю Хань посмеялась над ним. “Это не имеет никакого отношения к образованию. Если сильный крестьянин проигрывает в ссоре с более сильным, что он делает? Не драться с ним снова — он снова проиграет и потеряет лицо, делая это. Нет: он сеет ненависть к своему врагу в других людях деревни, так что у другого человека будут проблемы, куда бы он ни пошел”.

“И-и-и!” — сказал Нье пронзительным звуком ликования. “Вы правы. Вы совершенно правы. Это как раз то, что делают русские. Значит, товарищ Молотов мыслит как крестьянин, не так ли? Я уверен, что он был бы оскорблен, услышав это.”

“Какое оружие мы получаем?” Лю Хань была уверена, что на этот вопрос будет дан ответ на следующем заседании Центрального комитета, но она не хотела ждать. У нее был один конкретный вопрос: “Пришлют ли русские нам что-нибудь, что мы могли бы использовать для уничтожения наземных крейсеров чешуйчатых дьяволов?” Это последнее слово китайцы заимствовали из языка Расы; у японцев было лишь несколько устрашающих транспортных средств, в то время как чешуйчатые дьяволы бродили повсюду, смертоносные и почти неудержимые.

Нье Хо-Т'Ин снова улыбался. "да. В кои-то веки Красная Армия действительно открывает нам свой склад. Русские присылают нам множество своих мин в деревянных корпусах, которые даже маленькие дьяволы с трудом обнаруживают. Похороните их на дорогах и в полях, и "лендкрузеры” будут очень недовольны".

”Хорошо", — сказал Лю Хань. “Они заслуживают того, чтобы быть несчастными. Но мин недостаточно. Как насчет ракет, чтобы мы могли сразиться с маленькими дьяволами вместо того, чтобы ждать, пока они придут к нам?”

“Вы знаете, что русские всегда говорят о таких вещах”, - ответил Нье. “Это не изменилось, пока мы были в заключении”.

Лю Хань скорчила еще одну гримасу, на этот раз кислую. “Они говорят, что не могут прислать нам ничего подобного, потому что это позволило бы маленьким чешуйчатым дьяволам узнать, откуда взялось оружие. Но я думал, ты сказал, что они действительно открыли нам свой склад.”

“Они сделали это". Нье снова ухмылялся. “После боевых действий в Европе они каким-то образом раздобыли много немецких противолодочных ракет. Я не знаю как — может быть, это были ракеты, которые немцы дали им вместо того, чтобы сдать их маленьким дьяволам, или, может быть, они получили их от одного из немецких марионеточных режимов. Как бы они их ни получили, они у них есть — и они посылают их нам”.

“А-а-а”. Лю Хань поклонился Нье, как будто он был ответственен за получение ракет, а не просто за то, что сообщил ей новости о них. “Это оружие только обещано или оно действительно в пути?”

“Первый караван уже пересек монгольскую пустыню”, - ответил он. “Оружие, или некоторые из них, находятся в наших руках”.

У Лю Хань не было острых зубов, как у тигра, но ее улыбка заставила бы любого тигра с каплей здравого смысла броситься обратно в подлесок. Она боролась с маленькими чешуйчатыми дьяволами большую часть своей взрослой жизни, сражаясь с ними с ненавистью не только идеологической и националистической, но и личной. Если бы у Народно-освободительной армии был шанс нанести им тяжелый удар, это привело бы ее в восторг на каждом из этих уровней.

Прежде чем она успела это сказать, из крестьянской хижины неподалеку донесся женский крик гнева, а мгновение спустя — мужской крик боли. Она удивленно обернулась. Как и Нье Хо-Т'Инг. Мгновение спустя мужчина сам выскочил из хижины и побежал изо всех сил. Он мог бы бежать быстрее, если бы не подтягивал брюки одной рукой.

“Десять миллионов маленьких дьяволов!” — воскликнул Лю Хань. “Кого сейчас пытался оскорбить Ся Шоу-Тао?”

Не успела она заговорить, как из этой хижины вышла ее собственная дочь. Лю Мэй несла ночной горшок. Ее бесстрастное лицо было еще более пугающим, чем было бы, если бы его наполнила ярость. Она швырнула горшок обеими руками, как мужчина мог бы швырнуть тяжелый камень. Горшок пролетел по воздуху и ударился о затылок Ся. Он упал лицом вперед и лежал неподвижно, как подстреленный. Кровь хлынула с его головы. Как и моча и ночная почва; ночной горшок был полон.

Сверкая глазами на ее мертвенно-спокойном лице, Лю Мэй сказала: “Он пытался взять то, что я не хотела ему давать. Сначала я наступил ему на ногу, потом я пнул его, потом я сделал это, а теперь я собираюсь убить его”. “Подожди!” Нье Хо-Тин встала между Ся Шоу-Тао и Лю Мэй, которая явно имела в виду именно то, что сказала: она вытащила нож и наступала на офицера и высокопоставленного представителя Коммунистической партии, которого она повалила.