Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

Его отец прошел несколько шагов, прежде чем протянуть руку и на мгновение положить ему на плечо. “Это хорошо сказано, хорошо сделано, — заметил он, — особенно когда думаешь о женщине, от которой отказывался”.

"Не напоминай мне", — было первое, что пришло в голову Рувиму. Он будет скучать по пышному теплу Джейн за… он не знал, как долго, но это займет какое-то время. Сделав несколько собственных бесшумных шагов, он сказал: “Скоро мне исполнится тридцать. Если бы мне пришлось решать то же самое шесть или восемь лет назад, кто знает, как бы я выбрал?”

“Может быть, это как-то связано с этим”, - признал Мойше Русси. “С другой стороны, может быть, это тоже не так. Множество мужчин твоего возраста, множество мужчин моего возраста — гевальт, множество мужчин возраста моего отца, если бы он был еще жив, — сначала подумали бы о своей промежности, а обо всем остальном беспокоились позже.”

Вероятно, это было правдой. На самом деле это было, несомненно, правдой. И, что касается Реувена, то у любого, кто не думал, что его промежность рядом с Джейн Арчибальд, с ним что-то не так. Через некоторое время он снова сказал: “Слишком просто".

Его отец понимал его, как обычно понимал его отец. “Ты имеешь в виду быть евреем в Канаде?” — спросил он. “Ну, может быть. Но, повторяю, может быть, и нет. Можно быть евреем в стране, где тебя за это не преследуют. Помните, совсем недавно Раса ничего с нас не брала за привилегию молиться в наших собственных синагогах”.

Рувим кивнул. "я знаю. Но сейчас люди относятся к этому более серьезно, не так ли? Потому что они видят, что он находится под угрозой исчезновения”.

“Некоторые так и делают”, - сказал его отец. “Может быть, даже большинство так и делает. Но некоторые ничего не воспринимают всерьез — какое-то время, когда ты был немного моложе, я боялся, что ты можешь быть одним из них, но я думаю, что каждый молодой человек заставляет своего отца беспокоиться об этом. ” Он криво усмехнулся, затем вздохнул. “И некоторые — немногие — идут в этот храм, который построили Ящеры, и отдают дань уважения духам прошлых Императоров”.

“Джейн ушла", ” сказал Рувим. “Она должна была это сделать, если хотела остаться в медицинском колледже. Она всегда говорила, что в этом нет ничего плохого — сказала, что атмосфера, собственно говоря, навела ее на мысль о церкви.”

“Я никогда не говорил, что это плохо для Гонки”, - ответил Мойше Русси. “Или даже для людей, обязательно. Но это не место для евреев. Церковь — это неплохо. Мечеть — это неплохо. Но они не наши.” Он сделал паузу. “Ты знаешь слово "апикорос"?”

“Я слышал это”, - ответил Рувим. “Это такой же идиш, как и иврит, не так ли? Означает кого-то, кто не верит или не практикует, не так ли?”

Его отец кивнул. “Обычно это особый тип людей, которые не верят и не практикуют: те, кто считает, что верить в Бога ненаучно, если вы понимаете, что я имею в виду. Происходит от имени греческого философа Эпикура. Так вот, я считаю, что Эпикур был хорошим человеком, а не плохим, хотя я знаю множество раввинов, которых хватил бы удар, если бы они услышали, как я это говорю. Но он тоже не был нашим. Еще во времена Маккавеев идеи, подобные его, уводили слишком многих людей от того, чтобы быть евреями. Эти святилища духов прошлых императоров — еще один куплет той же песни.”

“Я полагаю, что да”, - сказал Рувим после некоторого раздумья. “Хорошее образование тоже иногда сделает тебя апикоросом, не так ли?”

“Это возможно", ” согласился Мойше Русси. “В этом нет необходимости. Если бы это было так, вы были бы в… где в Канаде оказалась Джейн?”

“Где-то под названием Эдмонтон”, - ответил Рувим. Она прислала пару восторженных писем. Он написал в ответ, но она уже давно не отвечала. Как она и обещала, она была занята тем, что строила для себя новую жизнь в стране, где не правили Ящеры.

”Канада", — задумчиво произнес его отец. “Интересно, как ей там понравятся зимы. Они не похожи ни на те, что в Иерусалиме, ни на те, что в Австралии, я тоже так не думаю. Больше похоже на Варшаву, если я не ошибаюсь в своих предположениях.” Он вздрогнул. “Погода — это еще одна вещь, по которой я не скучаю в Польше”.

Почти все детские воспоминания Реувена о земле, где он родился, были связаны с голодом, страхом и холодом. Он спросил: “Есть ли что-нибудь, чего вам действительно не хватает в Польше?”

Его отец начал было качать головой, но сдержался. Спокойно он ответил: “Все люди, которых убил нацист мамзрим”.

Рувим не знал, что на это сказать. В конце концов, он ничего не сказал прямо, но спросил: “Удалось ли Анелевичу найти свою семью?”

“Не последнее, что я слышал”, - ответил его отец. “И это тоже выглядит не очень хорошо. Бои уже давно закончились. Конечно, — он изо всех сил старался звучать оптимистично, — страна большая, и я сомневаюсь, что даже немцы из веркакте могли вести надлежащие записи, пока Ящеры разрывали их на куски“.

“Алевай, ты прав, и алевай, они появятся”. Реувен завернул за последний угол перед их офисом. “А теперь мы тоже появились”.