Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Хорошо", ” ответил Рувим. Затем он просиял: миссис Радофски была симпатичной брюнеткой примерно его возраста, в то время как Мириам, которой было около двух лет, одарила его мощной улыбкой маленькой девочки. “Привет", ” сказал Рувим ее матери. “Я боюсь, что сделаю ее несчастной на некоторое время. Ее рука может опухнуть и быть болезненной в течение нескольких дней, и у нее может быть небольшая температура. Если это что-то большее, верните ее, и мы посмотрим, что мы можем сделать”. Это было бы немного, но он этого не сказал.

Он протер руку Мириам ватным тампоном, пропитанным спиртом. Она хихикнула от ощущения холода, а затем взвизгнула, когда он сделал ей укол. Он вздохнул. Он знал, что она так и сделает. Он заклеил место укола квадратом марли.

Миссис Радофски обнимала и утешала свою дочь, пока та не забыла об ужасном унижении, которое только что перенесла. “Спасибо, доктор", ” сказала она. “Я ценю это, даже если Мириам этого не делает. Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы она была здорова. Она — все, что у меня есть, чтобы помнить ее отца”. “О?” — сказал Рувим.

“Он получил… пойман во время беспорядков в прошлом году”, - сказала миссис Радофски — вдова Радофски. Когда Реувен выразил сочувствие, она спросила Йетту: “И сколько я тебе должна?” Рувим надеялся, что секретарша даст ей передышку по счету, но она этого не сделала.

Польский тосевит по имени Казимир с гордостью указал на порт шаттла. Он поклонился Нессерефу: не почтительная поза Расы, но, как она узнала, эквивалент, который часто использовали Большие Уроды. “Ты видишь, превосходящая женщина?” — сказал он, плохо говоря на языке Расы, но понятно. “Поле готово к использованию”.

“Я понимаю”. Нессереф старалась казаться счастливее, чем она себя чувствовала. Затем она сделала утвердительный жест. “Да, он готов к использованию. Это правда, и я очень рад это видеть".

Во время боевых действий немецкие войска сделали все возможное, чтобы сделать порт шаттла непригодным для использования. Судя по тому, что сказали мужчины из флота завоевания, их лучшие результаты были намного лучше, чем во время предыдущего раунда боя. Они забросали его бомбами с воздуха, как это могла бы сделать Раса. Некоторые из бомб были взрывателями бетона; другие были противопехотным оружием, и от них нужно было избавляться с большой осторожностью — они могли оторвать ногу мужчине или женщине Расы или, если уж на то пошло, Большому Уроду. Несмотря на все усилия Гонки, пара из них сделала именно это. Они прятались в сорняках по краям бетонной посадочной площадки порта. Нессереф не был до конца уверен, что от каждого из них уже избавились.

И из-за нехватки ресурсов после окончания боевых действий строительной бригаде Казимира пришлось ремонтировать посадочную площадку ручными инструментами, а не силовыми машинами. Нессереф никогда не представлял себе, как Большие Уроды забивают горячий асфальт в ямы и разбивают его лопатами. Это придавало порту шаттла странно пестрый вид и усиливало ее чувство неловкости по этому поводу.

У нее были и другие причины чувствовать себя неловко. Указывая, она сказала: “Ваши заплатки не так прочны, как бетон, который они заменяют, — разве это тоже не правда?”

“Так и есть, превосходящая женщина", — безграмотно признал Казимир. “Но заплатки будут достаточно хороши. В один из таких дней снова сделай всех красивыми. Довольно не важно. Аккуратность не имеет значения. Работа — это очень важно.”

“В том, что ты говоришь, есть доля правды”, - признал Нессереф.

“В том, что я говорю, много правды”, - ответил Казимир.

Нессереф не хотел этого признавать. Весь образ действий местных жителей показался ей небрежным. У них была привычка исправлять вещи достаточно хорошо, чтобы прожить какое-то время: так хорошо и не лучше. В результате они всегда чинили, мастерили, ремонтировали там, где Раса сделала бы все правильно с первого раза и избавила бы себя от множества неприятностей.

Иногда работа, которая была быстрой и небрежной, работа, которая длилась какое-то время, но не слишком долго, была достаточно хороша. Нессереф подозревал, что здесь дело обстоит именно так. Придет время лучшего ремонта, но они могут подождать. На данный момент порт шаттла был пригоден для использования.

Мужчина этой Расы помахал Нессерефу из здания управления, стоявшего с одной стороны залатанного бетона. Она бросилась к нему, даже не повернув глазную башенку обратно к Казимиру. Она не была бы так груба с представителем Расы, но эта мысль не приходила ей в голову, пока она не ушла далеко от Большого Урода. Она пожала плечами и побежала дальше. Это не было похоже на то, что он был особым другом, каким был Мордехай Анелевич.

“Ну что, пилот шаттла, мы готовы?” — спросил мужчина. “Все ли соответствует вашему одобрению?”

“Старший портовый техник, я полагаю, что да”, - ответил Нессереф. “Поле — это еще не все, чем оно могло бы быть, но его можно использовать для операций”.

”Хорошо", — сказал техник. “Это тоже было мое мнение, но я рад, что его подтвердил тот, кто действительно будет управлять шаттлом”.