Озорник

— У меня тоже кошелек полосатый, я тоже пришел сюда купить барашка. У меня было восемь рублей и еще две монеты по двадцать копеек.

— Нам не нужны свидетели! — закричал полицейский. — Идемте вдвоем в участок, разберемся.

Амана я искал до самого вечера. И только когда на базаре толпа поредела, нашел его в караван-сарае. Он все еще не мог прийти в себя от страха.

— Где Султан? — спросил он меня.

— Оказывается, ты выдал им вора и тебя ищут полицейские, — не отвечая на его вопрос, припугнул я его.

— О-о, что же теперь делать?

— Что теперь можно сделать? По твоей вине наши арбузы и дыня остались на базаре.

— А где теперь ночевать будем?

Мы зашли в одну чайхану, в другую, но все они были заполнены многочисленными торговцами и барышниками. Спать было тоже негде. Пока мы ходили по чайханам, Аман все боязливо оглядывался, словно загнанный зверек. После долгих поисков нам показали юрту старухи, у которой можно переночевать. Юрта находилась на левом берегу реки. Вокруг нее было чисто подметено. На супу́ — плоскую глиняную возвышенность, которая служила местом для отдыха, — была брошена старенькая кошма. С левой стороны юрты в глиняный очаг был вделан небольшой котел. Чуть дальше на веревке висели глиняные чашки и тыквянки[8], в которых обычно держат молоко, сметану.

Облезлый пес, привязанный к полувысохшему дереву, встретил нас ленивым лаем. А вот и сама старушка. Она подпоясана шерстяным платком, седеющие волосы покрыты белой бязью. На кончиках косичек позвякивали серебряные монеты.

— Салям алейкум, бабушка!

Прежде чем ответить на наше приветствие, она шикнула на пса.

— Проходите джигиты, садитесь сюда, — указала она на супу.

Аман протянул старухе узелок.

— Гостинцы с базара, — сказал я.

— Зачем было беспокоиться, — пробормотала она и тут же спросила: — Будете пить бузу или сначала покормить вас мясом?

— Нет, пить мы не будем, и мясо не надо готовить. Сварите нам лучше с десяток яиц, — сказал я. — Если дадите место, останемся ночевать.

— У бога много места и на небе и на земле. Сейчас лето. Устраивайтесь где хотите. Только сначала заплатите. С вас двадцать копеек.

— Нет, бабушка, — возразил я, — мы дадим десять копеек.

— Ох и хитры вы — дети сартов! Ладно, оставайтесь. Сегодня базарный день, гостей будет много, не соскучитесь.

Старуха развела огонь под котлом и пошла за яйцами. А мы с Аманом начали строить планы на завтра.

Через полчаса в глиняной чаше старуха принесла нам жареные яйца и лепешки. Попросив чашку холодной воды, мы налегли на яичницу.

Когда Аман начал вылизывать дно чаши, с улицы с шумом и гвалтом вошли пятеро мужчин. На плечах у одного из них висела огромная баранья туша, в руке большой узел. Второй походил на шакирда из медресе. На голове у него небольшая грязная чалма, поверх рубашки пояс.

И как вы думаете, кто был третьим? Карманный вор Султан! Одна штанина у него была засучена, сам опоясан веревкой, край тюбетейки заломлен. Он шел, задрав голову и подбрасывая в руке ашички. У остальных двоих были такие же наглые лица, как и у Султана. Увидев их, Аман даже поперхнулся. Я намекнул ему, что нам надо освободить супу. Мы тотчас пересели на траву, рядом с собакой. Отсюда нам хорошо был слышен разговор пришедших.

— Здорова, бабушка? Сегодня мы твои гости. Есть хорошая буза? — громко спросил Султан. Увидев нас, вор крикнул: — Эй, щенки, что вы тут делаете? А ну-ка идите сюда!

Мы нехотя подошли к ним. Аман все время прятался за моей спиной.

Старуха принесла лепешки, завернутые в грязную скатерть, положила их на середину и спросила у Султана:

— Какую бузу будете пить: из проса или сечки?

— Неси которая лучше, — ответил он.

— Что вы сегодня делали на скотном базаре? — обратился к нам Султан. — Идемте ко мне в ученики. — Указав на Амана, добавил: — Из него выйдет хороший взломщик, карманщиком не сможет: неуклюжий.

Пользуясь его шутливым настроением, я спросил:

— Султан-ака, чем кончилась та заварушка на базаре?

— Это все я затеял ради шутки, — охотно начал он рассказывать. Видно, ему самому история эта очень нравилась. — Как-то в чайхане собрались карманщики и стали похваляться своей ловкостью, хитростью. Вот тогда я вдруг и выпалил, что смогу взять деньги, вернее, они будут краденые, но с ведома самого хозяина. Мы поспорили. На скотном базаре я сразу взял на заметку того парня и тут же очистил его карман. В полосатом кошельке оказалось восемь рублей и две монеты. Я подложил в кошелек еще монеты, колечко и незаметно отправил его снова в карман хозяина. Потом все пошло как я задумал, поднялась вся эта шумиха, которую ты слышал. Я стал кричать, нас отвели в участок к аксакалу. Тот выслушал мою жалобу, потом оправдания того парня и стал подсчитывать деньги. Но так как парень не знал о колечке и о монетах, что я подложил в кошелек, его обвинили в воровстве. А мне вернули кошелек и все, что было в нем.

— А тот бедняга так и ушел ни с чем? — спросил я.

— Его хотели задержать, но я пожалел его. Дал полицейскому рубль, и его освободили. Несчастный парень так обрадовался, что бросился ко мне обниматься.