Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Звычайна прагавітасць у акуле абуджаецца не тады, калі яна ўбачыць здабычу, а калі адчуе яе пах. Каб правераць гэта, мы садзіліся на край плыта і апускалі ногі ў ваду; акулы падплывалі да нас «на адлегласць метра або паўметра, а потым спакойн.а паварочваліся хвастом і адплывалі. Але варта было вадзе хоць чуць-чуць афарбавацца крывёй, як гэта здаралася, калі мы патрашылі рыбу, — і плаўнікі акул ажывалі, акулы наляталі на нас, нібы мясныя мухі, з усіх бакоў. Калі мы выкідвалі вантробы акул, драпежнікі проста трацілі розум і, ашалелыя ад паху крыві, нібы звар’яцелыя, гойсалі вакол нас. Яны прагна жэрлі вантробы свайго родзіча, а калі мы апускалі ў ваду нагу, яны кідаліся з хуткасцю ракеты і нават хапалі зубамі бярвенні ў тым месцы, дзе толькі што была нага. Бываюць акулы і акулы, паколькі яны цалкам падуладны свайму настрою.

У нашых адносінах з акуламі мы ўрэшце дайшлі да такой фамільярнасці, што пачалі цягаць іх за хвост. Цягаць жывёлін за хвост лічыцца не надта цікавым відам спорту, але гэта тлумачыцца, напэўна, тым, што ніхто не спрабаваў заняцца такімі фокусамі з акуламі. Прызнацца па шчырасці, гэта вельмі цікавы спорт.

Для таго каб схапіць акулу за хвост, мы павінны былі спачатку прапанаваць ёй які-небудзь сапраўды смачны кавалачак. Каб атрымаць яго, акула гатова высунуць галаву з вады. Звычайна яду ёй прапаноувалі ў танцуючым мяшку. Кзрміць акулу проста з рук — малая пацеха. Калі з рук кормяць сабак або ручных мядзведзяў, яны хапаюць зубамі за мяса і пачынаюць рваць і тузаць яго, пакуль не адкусяць кавалачак або не схопяць увесь кусок. Але калі вы трымаеце на бяспечнай адлегласці ад галавы акулы вялікую залатую макрэль, то акула падскаквае, ляскае сківіцамі і, хоць вы не адчуваеце ніякага рыўка, палавіна м.акрэлі раптам знікае, і вы застаяцеся сядзець з хвастом у руках. Мы насілу разразалі нажом залатую макрэль на дзве часткі, а акула за якую-небудзь долю секунды ледзь прыкметным імклівым рухам убок сваіх сківіц з трохкутнымі пілападобнымі зубамі перарэзвала, нібы машынкай для наразання каўбасы, спінны хрыбет. Калі акула спакойна паварочвалася, каб схавацца ў глыбіні, яе хвост калыхаўся над паверхняй вады, і тады было лёгка яго схапіць. Скура акулы на вобмацак нагадвае наждачную паперу, а з ніжняга боку кончыка яе хваста ёсць ямка — відаць, для таго, каб ямчэй было ўхапіцца. Калі нам удавалася схапіцца за хвост у гэтым месцы, то можна было трымацца даволі моцна. Потым, перш чым акула паспявала апамятацца, трэба было з усяе сілы рвануць і выцягнуць хвост акулы ях мага далей, прыціснуўшы яго да бярвенняў. Секунду ці дзве акула не магла нічога сцяміць, а потым пачынала выкручвацца пярэдняй часткай тулава і вырывацца, але досыць вяла, бо без дапамогі хваста яна не можа развіць ніякай хуткасці. Астатнія плаўнікі служаць толькі для захоўвання раўнавапі і замест руля. Пасля некалькіх безнадзейных рыўкоў, у час якіх ад нас п.атрабавалася толькі не выпускаць хваста, ашаломленая акула падала духам і рабілася зусім пасіўнай; паколькі страўнік акулы — ён у яе свабодна перамяшчаецца — пачынаў апускацца ў бок галавы, то ўрэшце акулу ахопліваў поўны параліч. Як толькі акула заціхала і нерухома звісала, чакаючы далейшых падзей, надыходзіў момант, калі трэба было цягнуць яе на ўсю моц. Нам рэдка ўдавалася выцягнуць цяжкую рыбіну з вады больш чым напалову, бо тут акула прыходзіла да памяці і астатнюю работу выконвала сама. Магутнымі рыўкамі яна паварочвала галаву ў наш бок і высоўвала яе на бярвенні; тады мы падцягвалі яе з усяе сілы, на якую былі здольны, і пры гэтым як мага хутчэй адскаквалі ўбок, каб выратаваць свае ногі, таму што цяпер настрой у акулы быў зусім не дабрадушны. Яна білася і падскаквалала на палубе і малаціла хвастом па бамбукавай сцяне, працуючы ім, як кувалдай. Цяпер яна болей не шкадавала сваіх стальных мускулаў. Вялізная пашча была шырока разяўлена, а рады зубоў ляскалі і кусалі ўсё навокал, да чаго яны маглі дастаць. Часам ваенны танец заканчваўся тым, што акула больш ці менш выпадкова плюхалася за борт і, перажыўшы такую вялікую знявагу, назаўсёды знікала; але часцей за ўсё яна слепа білася на бярвеннях кармы, і мы паспявалі накінуць пятлю і зашмаргнуць яе на хвасце акулы, або яна сама навекі пераставала шчэрыць свае д’ябальскія зубы.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии