Пансионат

Палуба кренилась туда-сюда, словно медленные качели, и поэтому, садясь на лавку, Карина больно ударилась о какую-то железную штуку. Хотела заплакать, чтобы папа знал, но посмотрела на него и передумала.

У папы было страшное лицо. Как если бы он сломал главный компьютер в питомнике, а воспитательница узнала. С одним мальчиком из ее группы такое было, правда, потом оказалось, что комп не сломался совсем, а просто отключился по аварийной программе, но воспитательница плохо в этом разбиралась… А тот мальчик смотрел так, будто собирался всех убить. И потом убежать через окно.

Сидеть на месте тоже было интересно. Паром раскачивался все сильней, и вещи начинали ползать по палубе, как живые. Некоторые сумки и кофры норовили перекинуться, и она загадывала на них желания, не настоящие, а так, по мелочам: выпали новые фломастеры и чтобы папа рассказал сказку, а про подружиться с Лизой из восьмой группы сорвалось. А еще очень смешно было наблюдать за людьми. Карина никогда не видела столько смешных людей сразу.

Одни ощупывали себя, залезая в многочисленные карманы, другие по-собачьи рылись по сумкам, очень многие прижимали к ушам мобилки, а потом встряхивали их, жали на кнопки и снова встряхивали. Но смешнее всего они смотрели друг на друга. Так, будто внезапно замечали у соседей невидимые раньше клыки, рога или хотя бы пистолеты.

— Поймают, — уверенно сказала бабушка, которой хотелось конфет.

Папина шея дернулась, как если бы он проглотил, не прожевав, большой кусок не очень вкусной еды. Вдалеке рыжая Кудря улеглась на палубу возле зеленой катушки, свернувшись в похожий на эту катушку клубок.

Двоих людей в красивой голубой форме Карина заметила издали. Они подходили к пассажирам, и те сразу начинали бояться. Хотя ничего им не было: один из двоих смотрел на какие-то карточки, другой делал запись в маленьком, почти игрушечном нетбуке. После чего оба кивали и подходили к кому-то следующему.

Папа склонился к самой Карининой голове и что-то прошептал, жарко щекоча шею. Карина не расслышала:

— Что?

Бабушка на соседней лавке вся подалась вперед, как будто готовилась прыгнуть рыбкой, только не за борт, а в другую сторону.

— Ничего, — сказал папа. — Потом.

Они приближались. Уже было слышно, что первый говорит всем «ваши документы» (и точно никаких конфет) и потом «спасибо» или почему-то «без паники», а второй не говорит ничего, только беззвучно шевелит губами, записывая. Наконец, подошли к соседней скамейке, и бабушка с готовностью протянула синий кусочек пластика:

— Пенсионное. А загранпаспорт у сына, он мне пригласительную визу делал по этим вашим новым правилам… Если что, так он встречать будет! — сказала она очень гордо. — Скоро нас примут-то, а?

— Без паники, — непонятно откликнулся один из них. Другой отдал ей назад карточку.

И оба повернулись к Карининому папе.

Карина отвернулась; смотреть на него сейчас было слишком уж страшно. Кудря поймала хвостик каната и зажала между лохматыми передними лапами.

— Ваши документы.

— Вот, — прозвучал незнакомый, но, наверное, все-таки папин голос. — Ребенок вписан, вот, а если вам свидетельство… оно у жены, она встречает.

— Спасибо. Вас внесли, пожалуйста, без паники.

И они двинулись дальше. Соседняя бабушка посмотрела им вслед з явным сожалением: наверное, надеялась на конфеты. А папа…

Папа сверкал. Против мокрого ветра, темно-серых туч и холодных волн его лицо было — как солнце. Казалось, он сейчас рассмеется в полный голос, как от очень веселой шутки или щекотки. Таким его Карина тоже никогда раньше не видела — но ей понравилось, лучше так.

— Рассказать сказку? — звонко и празднично предложил он, поймав ее взгляд. — Значит, слушай: в одном королевстве…

Бабушка сделала из губ маленький комочек и отвернулась.

Папа умел придумывать. Его сказки (вот, загадала — и сбылось!) не повторялись никогда, их вообще нигде не было до того, как папа начинал придумывать и рассказывать, сам не зная, чем кончится. Только такими и должны быть настоящие сказки — живыми, вырастающими на глазах из ничего; и Карина не сомневалась, что все рассказываемое где-то происходит, сбывается в этот самый момент. А из этого отчетливо следовало, что и все происходящее здесь, с ними, тоже кто-то выдумал. Возможно, и папа.

Она слушала, приоткрыв рот от внимания и восторга, и совсем не смотрела вокруг, даже на Кудрю. В далеком королевстве подрастал у принцессы маленький ручной дракон, вот у него поменялись зубки, вот он пробно, первый раз в жизни выдохнул немножко огня…

— Люди!!!

Карина не обратила бы внимания, мало ли кто вопит во всю истошную глотку, в питомнике случались и не такие крики, особенно если воспитательница выходила за дверь… Но папа замолчал, и дракончик замер на коленях у принцессы с язычком пламени во рту.

Орал толстый дядька в длинном черном плаще, и это было очень смешно. Взрослые вообще-то редко орут.

— Вы знаете, что это за списки?! Это списки Сатаны! Враг рода человеческого переписывает души на пути в Преисподнюю! Взорвалась адская машина, и мир летит в тартарары! Покайтесь, люди!!!