Пансионат

— Псих, — негромко и неуверенно сказал кто-то.

— Взорвалось? — звонко зашептала на соседней лавке бабушка, вертясь по сторонам, словно насаженная на гвоздик. — Точно взорвалось? Я всегда говорила!

Карина хотела попросить папу не обращать внимания и рассказывать дальше, у него же получалось гораздо лучше. Но папа не смотрел на нее и вряд ли бы услышал. Толстый дядька все орал, и это уже не было смешно, а от него расходились в все стороны, словно круги по воде, волны неясного ропота, расспросов, разрозненных приглушенных криков. Несколько раз прозвучало непонятное слово, что-то вроде «синтересом», только длиннее, и папа вздрогнул.

— Без паники, — между тем все громче и отчаяннее твердил человек в голубой форме. — Без паники! Ваши документы…

Карина смотрела вслед проверяющим, потому что это было самое интересное из всего, что происходило — после того, как папа бросил рассказывать сказку. И первая, наверное, на всем пароме заметила дядьку, который боялся больше всех. Дядька был худой, с большими глазами, в клеенчатом дождевике. Не отрывая взгляда от людей в форме, он сунул руку за пазуху, как будто бы там у него…

— Так и пойдем ко дну, — выговорил отчетливо кто-то (папа?… нет-нет, не папа, он не стал бы) совсем рядом. — По списку.

— Ваши документы, — в тот же самый момент сказали вдалеке испуганному дядьке.

И тот быстро-быстро вынул руку из-за пазухи.

Оглушительно завизжала какая-то тетя, ее вопль подхватили многочисленные голоса, толпа брызнула по палубе в разные стороны, паром качнулся так, что попадали и вещи, и люди, на борт заплеснула высокая волна, и потом еще, и залаяла мокрая Кудря, бросаясь вперед, всем навстречу — на него, на этого трусливого дядьку с чем-то черным в руке… А папа обхватил Карину обеими руками, сдавил, больно прищемив плечо, вжал ее голову к себе в грудь и так пригнулся, — и она уже больше ничего не видела, только слышала непрерывный всеобщий вопль и еще какой-то непонятный дробный стук…

— Я говорила! — радостно заорала, перекрикивая всех (наверное, потому что над самым ухом), бабушка с соседней лавки. — Преступник!!!

Но еще громче был голос толстого дядьки, он гудел, будто колокол, над остальными криками:

— Шабаш Сатаны!!!

— Без паники! — надрывался кто-то еще. — Без па…

И вдруг тихо и жалобно заскулила Кудря. Никто, кроме Карины, конечно же, и не услышал. И надо было узнать, что с ней, во что бы то ни стало — потому что всем остальным, всем до единого пассажирам сумасшедшего парома, было все равно.

Она вся напряглась — вот-вот, сейчас — и одновременно с очередным ударом волны в борт парома резко, с силой боднула папу в грудь.

— Кара-а-а!!! — заорал теперь и он, сливаясь с общим криком, ничем не выделяясь больше среди других.

Она споткнулась на качающейся палубе, ушибла коленку, вскочила, побежала дальше — и увидела Кудрю, скулящую, поджавшую переднюю лапу, с которой капала кровь.

Дядька в дождевике размахивал пистолетом — да, пистолетом, у всех мальчишек в питомнике такие были — и что-то неслышное кричал, и боялся еще больше, чем раньше. Внезапно он оказался очень близко, так, что Карина услышала шелест клеенчатых складок, но все равно не уловила голоса, хотя он вопил, не переставая. Удивленно подняла голову навстречу большим перепуганным глазам — и взмыла в воздух в его руках.

Она даже успела подумать, что это такая игра.

Стало тихо.

— Поворачиваем!!! — кричал он хрипло, наверное, все то же самое, но теперь его было слышно. — Поворачиваем и пристаем к берегу за маяком, слышите, вы!.. — он прибавил несколько злых непонятных слов. — Живо, я сказал!!!

Карина посмотрела вниз и увидела зеленые, мечущиеся волны. И бездонную холодную глубину под ними.

— Все равно всем капец, — сказал кто-то совершенно спокойно.

И снова все вокруг зароптали, зашумели, и дядьку, державшего Карину на руках над бортом, опять перестало быть слышно. Напрягая сорванный голос, он повернулся в сторону палубы, и в этот момент ему под ноги бросилась трехлапая Кудря — и прыгнула, и он дернулся, выпуская Карину из рук; падая, она ударилась головой о борт, и вместе с болью в висках взорвался выстрел…

…Папа нес ее куда-то, вжимая в себя, паром ходил ходуном, а у людей не было лиц. И чуть-чуть высвободившись, подняв голову над папиным плечом, Карина увидела, как вдалеке какие-то дядьки раскачивают и выбрасывают за борт что-то большое и рыжее…

Она рванулась, и папа потерял равновесие, они на секунду покатились по палубе, а затем он очень быстро поднял Карину, поставил на ноги и, присев на корточки, заглянул ей в глаза:

— Что?!!

Он ничего не понимал, и было уже не важно. Карина спросила только:

— Зачем ты все это выдумал?

(настоящее)

Обрушивается дождь, и становится намного легче.