Пансионат

Такоси притормозил, повернулся к Юми и быстрым движением обмотал ей лицо ее же шелковым шарфом, чьим-то подарком к свадьбе: над графическими сакурами и птицами слабо улыбнулись испуганные глаза. Поднял повыше ворот свитера и, зажмурившись, бросился в дым, удушливый, ядовитый. Ничего, здесь недалеко и недолго. Он запомнил дверь.

О том, что она может оказаться запертой, Такоси не подумал. Просто исключил этот вариант как несовместимый с реальностью, в которой было необходимо выжить — ему и Юми.

И он молотил в эту дверь со всей сокрушительной уверенностью и силой, собранными в пучок, в лазерный луч, во взрывную волну, сносящую все на своем пути. Если б они не открыли, он, конечно, вынес бы с ноги эту железную дверь со всеми кодовыми замками и многоступенчатой защитой. Он был прав, ему было надо!!! — и мир, подчиненный законам физики, ничего не мог выставить в противовес.

Они открыли.

И демонстративно, преувеличенно удивились:

— Якутагава-сан?

Прежде всего он втолкнул вперед Юми, затем, отодвинув с дороги попятившегося военного, вошел сам. Дверь затворилась автоматически, клацнули несколько раз в сложном ритме многочисленные замки.

Разговаривать в проходном помещении, замаскированном под кабинет начальства средней руки с конференц-столом посередине, было нельзя. Такоси сразу прошел дальше, в их просторную диспетчерскую, под завязку набитую оргтехникой. Разумеется, они знали, что это мы, у них просматривается весь аэропорт, в подробностях, поквадратно. Они знали обо всем происходящем — и отсиживались тут, в своем бункере, как крысы.

Конечно, здесь можно было свободно дышать. Юми сдвинула на шею шарф и глотала воздух жадно, как золотая рыбка.

Они смотрели. Уже не четверо, а шесть человек, и все, естественно, в штатском. Замершие в нелепых позах фигуры на фоне ярких мониторов, с которыми явно было что-то не то, но Такоси не стал отвлекаться:

— Что? — спросил отрывисто и глухо. — Небольшая ошибка? Все-таки не мальчишка-хакер?!

— Какой, к черту, мальчишка… — пробормотал один, ближе всех к двери.

Если б у меня был пистолет, я бы сейчас перестрелял их всех, подумал Такоси; никогда раньше он не ощущал в себе такой концентрации гнева и злости, зашкаливающей, превысившей максимальный лимит. Они же знали! Они отслеживали с самого начала, владели всеми вводными, отвратительные в своей уверенности, будто держат ситуацию под контролем. Их перехитрили, развели, сделали, как мальчишек, — и к тем, кто придумал, организовал и реализовал тот ад, даже запах которого не мог просочиться сюда, в бункер, он испытывал куда менее сильные чувства, чем к этим, не сумевшим предотвратить.

Почувствовал на локте тонкие пальцы Юми. Взять себя в руки, да. Заманчиво было бы изничтожить их всех на месте — но в любом случае это не помогло бы никому. Надо с ними говорить.

— Что там сейчас?

Такоси удивленно обернулся. Вопрос задал тот, самый главный из них, наверняка и вправду генерал, если б они носили знаки отличия. А так — серо-желтые обвислые щеки, набрякшие мешки под глазами, усталость в надтреснутом голосе. Тьфу.

Сглотнул, скрадывая сарказм:

— Вам неизвестно?

Генерал указал на ближайший монитор, не рукой даже, а безнадежно-слабым движением подбородка:

— Какое… система висит.

Их система висела. Все это нагромождение сверхтехнологий, запредельный цифровой кич на деньги налогоплательщиков — тупо мерцало неподвижными картинками на мониторах, кое-где уже битых разноцветными кирпичиками или выкинувших бесполезные аварийные окна. На сохранившихся более-менее четкими изображениях еще не было пламени, дыма, паники и трупов: стоп-кадры первых неловких движений, неправильных жестов, страха в глазах.

Такоси обвел взглядом их лица, всех шестерых, тоже подвисшие, вышедшие из строя. Нет, они не стоили его ненависти, максимум презрения, уничижительного, стирающего в пыль. Но других нет. А что-то делать необходимо.

— В аэропорту паника, много жертв, — ровным голосом сказал он. — Я хотел бы знать, что уже предпринято. Ваша структура располагает ресурсами. Почему до сих пор…?!

— Система висит, — с нажимом, будто втолковывая ребенку, повторил генерал. — Совсем. Нет ни связи, ничего. Я не уверен, что там, снаружи, что-то вообще осталось… Якутагава-сан.

Его имя прозвучало, как ругательство.

— Он не в курсе, — бросил кто-то из них.

— Не в курсе чего? — звеняще спросила Юми.

До сих пор она держалась за его спиной, женщина, приученная молчать, когда говорит ее мужчина. Но теперь ступила на полшага вперед, готовая принять на себя какое-то новое знание, неведомое и страшное, — и он никак не мог ей позволить.

— Что произошло?! — спросил слишком громко, слишком поспешно, отменяя ее вопрос своим, задвигая ее назад напором и звуком.

Они переглянулись, все шестеро. Кажется, кто-то даже криво усмехнулся.

Молчали.