Читаем Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера полностью

На другой день к понтифику явился премьер-министр Новой Зеландии, чьи войска принимали участие в наступлении на Рим. Осборн, сопровождавший его, отметил, что никогда не видел папу в столь приподнятом расположении духа. Тот факт, что переход Рима из-под контроля немцев под управление союзников прошел без нанесения ущерба городу и без нападений на церковь, явно принес понтифику огромное облегчение. Ватикан пережил немецкую оккупацию Рима без особых потерь. Хотя в предшествующие месяцы союзники подняли шум, обрушив на немцев обвинения в преследовании Ватикана, выяснилось, что по большей части это не более чем пропаганда. В середине июня Роберт Мерфи, главный дипломатический представитель США в союзнических частях в Италии, докладывал вашингтонскому руководству, что «пока в Риме не получено никаких доказательств притеснений и преследований Римско-католической церкви [со стороны немецких оккупантов]». Тот ущерб, который все-таки понесла церковь, стал следствием бомбардировок города союзниками[920]

.

Среди видных представителей союзников, стремившихся попасть на аудиенцию к Пию XII, был и Шарль де Голль, глава Свободных французских сил. Он встретился с папой в конце июня. «Святого Отца больше всего тревожат действия Советов», – отмечал лидер французского Сопротивления после этой беседы. Папа «считает, что христианству уготованы весьма суровые испытания и что опасность можно ослабить лишь путем сплочения европейских стран, вдохновляемых католицизмом: Германии, Франции, Испании, Бельгии, Португалии. На мой взгляд, в этом и состоит главная цель папы Пия XII». Несколько дней спустя, уже вернувшись в алжирскую штаб-квартиру союзников, де Голль поделился своими впечатлениями о понтифике с Даффом Купером, британским эмиссаром при Французском комитете национального освобождения. «Вчера вечером генерал де Голль рассказал мне, – сообщал Дафф Купер в Лондон, – что беседа с папой произвела на него не очень благоприятное впечатление. Похоже, в настоящий момент Его Святейшество больше всего озабочен страданиями, которые, как он опасается, могут постичь народ Германии»[921]

.

Хотя папа почувствовал облегчение, увидев, как спокойно Рим перешел под контроль союзников, он был недоволен отказом союзников провозгласить итальянскую столицу открытым городом. Поскольку союзники отклонили и предложение немцев о демилитаризации города, не означает ли это, что теперь пришла очередь Германии наносить воздушные удары по городу? Госсекретарь США указывает на эти опасения в письме, написанном в начале июля: «Папские власти, судя по всему, тревожит опасность, грозящая Риму. Эта тревога выглядит необоснованной на фоне общей военной ситуации, особенно сейчас, при достижении союзниками превосходства в воздушном пространстве Италии и в других военных сферах. В Объединенном комитете начальников штабов полагают, что сейчас и в обозримом будущем вероятность серьезных воздушных или иных атак немцев на город Рим незначительна»[922]

.

Вскоре после того, как союзники заняли Рим, президент Рузвельт попросил Майрона Тейлора, своего эмиссара при Святом престоле, вернуться туда. Первые отчеты Тейлора из итальянской столицы (на сей раз в виде писем) показывают, в каком восторге пребывал папа, который теперь принимал тысячи офицеров и рядовых союзнических войск во время ежедневных массовых аудиенций. Понтифик провел специальную аудиенцию в папском тронном зале даже для журналистов, пожал каждому руку и удостоил личного разговора.

Во время пространных бесед с Тейлором папа ясно дал понять, что считает разгром Германии в конечном счете неизбежным. Однако понтифик выражал озабоченность по поводу жертв, которые придется понести ради этого. Его беспокоило и то, что поражение немцев в войне может привести к появлению коммунистической Германии. Папа спрашивал Тейлора, не стоит ли ему вновь призвать к заключению мира? На это посланник Рузвельта отвечал твердым «нет». Как он заметил, последнее заявление папы по данному вопросу, которое Пий XII сделал за несколько дней до освобождения Рима союзниками, «в Америке истолковали… как прогерманское… Не следует предпринимать ничего такого, что может дать Германии ложные надежды, поскольку это лишь затянет конфликт». Кроме того, предупредил Тейлор, такие действия «будут неверно поняты и восприняты с неодобрением»[923].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное