Парадигма греха

– Не-ет, не могли. Вечером она была, а вот утром мне понадобилась – и нет! – старик ошарашено посмотрел на мужчин. – Так это… Так, что же получается?.. А я и не подумал…

– Давайте, вы и дальше думать не будете, это сделаем мы за вас, хорошо? – Дубовик пронзительно посмотрел в глаза сторожу, тот под его колючим взглядом сжался и пробормотал:

– Да я ничего… Я никому… Я молчок!..

– Вот и хорошо! А теперь вы проводите нас в лабораторный кабинет, мы немного осмотримся там, – подполковник встал.

В кабинете химии слабо пахло реактивами, но воздух был достаточно свеж. Дубовик лишь мельком прошелся взглядом по шкафам и сразу направился к окну. Подергав шпингалеты, он повернулся к сторожу:

– Окна в школе на зиму заклеиваются?

– Обязательно!

– А это?

– Ну, в этом кабинете одно обязательно оставляют. Сами понимаете – опыты разные, бывает, что и дымят тут сильно, – объяснил сторож.

Дубовик многозначительно посмотрел на Калошина. И, чтобы не заострять внимание сторожа на этом вопросе, задал ещё один:

– Не помните, какая погода была в тот день?

– Как же, помню! Октябрь был солнечный, сухо, тепло. А вот через день зарядил дождь, а потом и первый снег выпал. У меня график отопления, а его иногда и нарушать приходится. Вот тогда так и вышло. Я ведь и про мальчишку-то, что тогда подумал? Если ушел в лес и заблудился, то трудно ему придётся!..

Довольно спешно попрощавшись, Дубовик пошел к двери. Сторож остановил Калошина и тихо сказал:

– Арбенин-то сильно страдал!..

Майор кивнул и пошел вслед за подполковником.

– Ну, Андрей, что молчишь? – Калошин повернулся к сидящему за рулем Дубовику.

– Скриплю зубами от злости! – подполковник с силой ударил по рулю. – Ведь это дело яйца выеденного не стоило! В прошлом году… Теперь, конечно, сложнее все установить, но ведь возможно! Была ли смерть мальчика случайной или преднамеренной – это один вопрос! Но то, что Арбенин вынес его через окно и сам где-то похоронил – ясно, как день! Стоило только чуть нажать на учителя, он бы, наверное, с радостью снял такой груз с души! Человек страдал всё это время, все видели, знали, и никто не помог, не подтолкнул к признанию!

– Если с мальчиком произошёл несчастный случай, почему тогда Арбенин никому ничего не сказал? Боялся за свою репутацию?

– Скорее всего, произошло что-то из ряда вон выходящее, что заставило учителя молчать! Что-то ещё он должен был скрыть, кроме смерти мальчишки. А ведь год назад и это всё можно было узнать! Мало того, сегодняшних преступлений могло не быть! Черт! Какая косность, равнодушие!

– Ну, Моршанскому этого не занимать! Да и ленив! Но расшибет когда-нибудь себе лоб!

– Я ему помогу! – зло бросил Дубовик. Потом, немного успокоившись, спросил: – Как думаешь, что могло произойти в лаборатории?

– Трудно сказать, но подозреваю, что это связано все-таки с книгой. Директор сказал, что однажды застал Арбенина врасплох, когда тот листал книгу, и очень испугался.

– Я того же мнения. Кстати, значки, видимо, тоже Арбенин снял.

– Что, для коллекции?

– Для этого можно купить в любом киоске «Союзпечати» хоть сотню. Не-ет… Это – как напоминание о случившемся. Такая девиация в поведении, своего рода, мазохизм. Не смог признаться – так вот на тебе, мучайся!

– Да-а, упустили учителя своего коллегу! – вздохнул Калошин.

– Между прочим, хотел я тебе ещё кое-что сказать, – Дубовик завел машину и плавно тронулся с места. – Я всё думал про топор: зачем преступник его унес? Это как-то нетипично для такого преступления. Верно? И вот что мне пришло в голову: если смерть Слепцовой была случайностью, то уж к Иконникову убийца шел с твердым и определившимся намерением. Свидетеля оставлять нельзя! Пистолет – это для профессионалов. Нож? Можно ударить и не навредить. Петля – слишком ненадежно, при удушье человек будет сопротивляться, порой слишком ожесточенно. И тут уж – чья возьмёт! А вот удар по голове – вырубит в любом случае, и если даже смерть наступит и не сразу, то можно спокойно добивать!

– Ха, так ты считаешь, что он принес топор с собой? – Калошин стукнул себя по колену. – А ведь точно! Он же, если не был близко знаком со стариком, мог и не знать, где у того что лежит. Придти и искать – неразумно! А так!.. Достал из-за пазухи топорик и – пишите письма на небеса! А потом?..

– Потом решил так: если оставит топор хозяина на месте, то любая экспертиза сможет доказать, что это не орудие убийства, будут искать другой топор. А этого он допустить не мог! Если вдруг его станут подозревать – вот, топор на месте, чистый, поди докажи, что он взят у Иконникова. Они же все на одно «лицо».

– Тогда почему бы не оставить свой топор у старика? – с сомнением спросил Калошин.

– Согласен, это слабое звено в моих рассуждениях, если не существует одного «но»! Топор преступника мог быть примечательным!

– Так, понятно! А сумку взял, потому что тащить два топора за пазухой неудобно! Правильно?