Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х — 2010-х годов

Отмеченные Войновичем обороты воспроизведены в шаламовском письме. Тут и «грязные цели», и, конечно, «провокация» и т. д.

Вынужденным было письмо. И технику современники опознали сразу — ex ungue leonem[96].

Репутационный ущерб был велик. Однако организаторы вновь использовали не только пресловутый кнут: не обошлось и без своего рода пряника.

Немалую роль сыграло руководство издательства «Советский писатель», где уже давно лежала рукопись поэтического сборника Шаламова — «Московские облака». 17 апреля 1972 она наконец сдана в набор. 29 мая книга подписана к печати, вышла на исходе июля[97].

В 1973 году Шаламов принят в ССП. Это и дало право на льготы, полагавшиеся литераторам-профессионалам. Бывшем лагернику компенсировали унижение.

Суслов опять выиграл. Однако проигрывал в главном. Распад советской идеологии предотвратить не удалось.

Отстранение Твардовского от должности и письма, опубликованные «Литературной газетой», широко обсуждались советскими интеллектуалами. Тенденция была очевидной. Заграничные публикации с необходимостью подразумевали судебный приговор либо унижение посредством отречения и покаяния.

Допустимо, что Липкин по-прежнему ждал, пока ситуация изменится. Например, собирался отправить рукопись Гроссмана за границу, когда уже не будет столь тщательным контроль.

Это можно допустить, но подтвердить опять нечем. О скандалах конца 1960-х годов нет упоминаний в мемуарах Липкина.

Часть III. Последствия триумфа

Неслучайные совпадения

В феврале 1970 года Суслов не только одолел Твардовского. Отстранение строптивого главреда от должности — урок остальным. И дан он незадолго до начала очередной пропагандистской кампании: всесоюзного празднования столетия со дня рождения Ленина.

Но в октябре 1970 года Суслов проиграл. А выиграл именно тот писатель, чью деятельность главный идеолог страны всячески старался пресечь. Нобелевская премия по литературе была присуждена Солженицыну.

Года не прошло с тех пор, как его из ССП исключили. Лишили статуса литератора. И вот — триумф. Нобелевский комитет, можно сказать, ответил литературным функционерам.

Однако важно, что с триумфом Солженицына хронологически совпадает другое немаловажное литературное событие — иностранная публикация гроссмановской повести «Все течет…».

Это совпадение долгое время оставалось словно бы незамеченным. В силу чего и необъясненным. Минуло шесть лет после смерти Гроссмана, формально он еще считался классиком советской литературы, когда издательство «Посев» опубликовало повесть «Все течет…»[98].

Посевовское издание упоминают все иностранные биографы Гроссмана. Добавляя при этом, что повесть оказалась вне сферы внимания критиков[99].

Действительно, в 1971 году была опубликована лишь одна статья о гроссмановской повести. И напечатал ее посевовский журнал «Грани»[100].

Еще одна статья — восемь лет спустя. Опубликовал ее израильский журнал «Время и мы»[101].

Затем — опять молчание. Критики принялись обсуждать гроссмановскую повесть, когда роман «Жизнь и судьба» был уже переведен на иностранные языки. В таком контексте и шло обсуждение[102].

Ситуация вроде бы парадоксальная. Если пользоваться советской терминологией, можно сказать, что гроссмановскую повесть четырнадцать лет «замалчивали».

Даже к началу 1990-х годов критики-эмигранты не пожелали объяснить причину такого «замалчивания». Меж тем она выявляется, если учитывать литературно-политический контекст публикаций.

Начнем с того, что биографам Гроссмана запомнилось первое книжное издание повести в ноябре 1970 года. Однако еще раньше две главы опубликовал журнал «Грани» в семьдесят восьмом номере[103].

Повесть была таким образом анонсирована. В редакционном уведомлении, помещенном на первой странице журнала, указано: «Этот номер выходит с увеличенным количеством страниц из-за того, что в последний момент, когда номер подписывался к печати, в него были включены отрывки из книги „Все течет…“ Вас. Гроссмана».

Стоит подчеркнуть, что «Грани» — ежеквартальный журнал. Трехмесячный интервал между выпусками. Формирование каждого начиналось после того, как предыдущий подписан к печати. Значит, содержание именно семьдесят восьмого номера давно определили, была уже пройдена стадия редакционной подготовки, сделан типографский набор, сверстаны все страницы, и так называемые оттиски верстки еще раз проверены в редакции. Осталось только сообщить в типографию, что можно печатать тираж. И вдруг решено изменить формат издания, дабы срочно втиснуть туда две главы повести Гроссмана. Случай уникальный.

По какой причине такая срочность понадобилась — редакция не объяснила. Зато правообладатель был указан — в сноске на первой странице: «Перепечатка или перевод на иностранные языки, даже в отрывках, воспрещается. © 1970 by Possev-Verlag, V. Gorachek, Frankfurt/M».

Отсюда следовало, что издательство «Посев» успело приобрести у гроссмановских наследников все права на публикации заведомо антисоветской повести. Это было невероятно в принципе.