Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2

После каждого из этих писем, буйно вдохновенных, к нам приходил Разум, «чесал в затылке» и жаловался на полученные от Вас мимоходом «затрещины». Об «искусстве Богопознания» — у Вас великолепно... Но веру «сверхлогичною», «вверх ногами» — мы оба совсем не видим; и «безумием» ее совсем не считаем. Апостол Павел был еврей, еврейский рационалист, «конструировавший» и рассуждавший. У него «ум» был отнюдь не тем, чем он был у Ап<остола> Иоанна, Иакова, Петра; у Антония Вел<икого>, Макария Вел<икого>, у Исаака и Ефрема Сириян и др. Эти шли от сердечного созерцания и поэтому писали и говорили, что ум обретается в сердце, что разум предшествует вере (sic! sic!!), что разум есть сущность сердца и души. И у Вас в письмах об этом превосходно! Но насчет «вверх ногами» — это затрещина

, и я жалобы Разума принял к сердцу.

Хотел бы еще поделиться с Вами одною русскою сказкой, которую перевожу из одной американской книги.

«Жил был добрый царь Сергей и был у него сын Иван Царевич. Царство их было небогатое, а после смерти Сергея и вовсе обеднело; стал народ голодать. Вот и пошел Царь Иван советоваться к Бабушке-Задворенке-Ягинишне. Выслушала его Бабушка и говорит: дело твое мобыть и поправимое; вот я буду давать тебе пять голодных месяцев по пять десяти горных цветочков, такой уж у меня для них парничок приспел; а ты с ними поступай умненько: за каждый горный цветочек тебе дадут сто равнинных былинок, а ими можно твое царство подкормить; только не ходи ты менять горные цветочки к девке белобрыске, и в банку их не сажай, а подружись с девкой чернавкой и скажи ей — «девка-девка, темная чернавка, поступай со мною по всей по русской совести»… Так может и подвыручишься»… Продолжение сказки в следующем авионе.

Сказка забавная и переводить ее долго: месяцев пять понадобится. Но Вы, художник-символист, сами поймете все продолжения. Шарл<отта> Макс<имилиановна> тут ни при чем и переводить сказку будет не она. А я нашел ее в присланной в мое полное распоряжение американской книжке; а раз что мое распоряжение, то я и распоряжаюсь ею как хочу. Только всего. Одно только: Бабушка Ягинишна старуха строгая и по моим достоверным данным только одному Царю Ивану предназначает горные цветочки. [629]

Обнимаю Вас. Завтра возвращаемся «домой» в свою Цоли-кошку.

Письма Ваши храню. К ним приобщу и Киплинга (дошел). [630]

Забавно: цены, сообщенные Вами, при честном сравнении ниже наших на 30–40%, а выговоришь, так заворот умственной кишки делается.

1946. IV. 11.

Ваш Петя Воробьев.

403

И. С. Шмелев — И. А. Ильину <17.IV.1946>

17. IV. 1946.

Св. и Великая Середа.

Христос Воскресе! — дорогие,

Наталия Николаевна, Иван Александрович!

Со Светлым Днем. Да светится в сердце Вашем.

Иван Александрович! Вы отлично закрутили сказочку — я ее раскрутил. И... obstupui. [631] У Овидия: «Obstupuere omnés tâlia dictua probarunt». [632] Вторая половина стиха ко мне, конечно, не относится. Как тут не одобрить?! Одобрил, о-чень одобрил (pro domo sua), [633]

но...! Какое я право имею на...? Вы, всегда Вы, все Вы! До слез смущен. [634]

Из моего стишка о бекеше, из «парижск<ой> корреспонденции» — об всяч<еских> ожиданиях (туристов) инфляции (уже при дверех), о ценах (быт) Вы естественно могли сделать вывод о трудном житии. Но я временами только трепыхаюсь (нервы!), а при моих не-потребностях (режим) обхожусь и даже забываюсь в работе. А вот (жду), скоро-скоро появится франц<узское> дитё — «Les Voies Celestes» [635] — и — кто знает? — м<ожет> б<ыть> и капнет. Хотя не уповаю... Надо, чтобы первые 2080 экз<емпляров> покрыли аванс. А коли 5 т<ысяч> пройдет — хорошо «капнет». Все — в Руце Божией.

Но... меня «сказочка» смутила. И еще больше — par avion. Чудо Господне! Великое изобретение, во вс<ех> смыслах, — от Блерио [636] до Вас. Магия. Вчера, поутру, — магия! И я — obstupui. Да, Вы знаете сердце человеческое и его движения. И Вам так ясно чувствование (Я) мое и Вы — и Разумом, и Интуицией (сердцем).

Чем — отвечу?!.. Слезами, только.

О, эти знаки живой души! Я их узнал за эти годы... Знал и допрежде, с детства. И — понес в себе. И потому, д<олжно> б<ыть> часто был неспокоен. Да Вы все знаете. Братски-нежно обнимаю Вас. Пожнете сторицей.