Первый шедевр

Кулак копнул в печень, согнув его пополам. Тело было прижато к обоссаной тремя минутами ранее стене. Боль горячей волной изверглась наверх, брызнула через нос и пошла ртом. Следующий удар в дых – брызги рвоты зловонным дождем вылились в лицо противника. Только сейчас перед мутными глазами Грега нарисовалась оскаленная морда мужика-картошки, покрытое липкой рвотой.

– Смотрите-ка! А Гитлера-то метелит в переулке обычный рабочий мужик! – злорадствовал Тим уже за спиной картофельной головы.

– Ну че, сука, нравится, – мужик засадил свой кулак в ребра.

– Ой, а чего это ты не рисуешь? Где твой сраный мастихин? А, Гитлер?!

Грег был приколот, как бабочка к подушечке. Случайным незнакомцем, подслушивающим его разговор. Боль в печени лишила его сил на сопротивление. Виски вперемешку со слюной и желчью жгло рот и губы. Бутылка готова была выпасть из пальцев.

Погоди, бутылка!

Яркая вспышка внезапного озарения. Ослабевшие пальцы окрепли решимостью Грега. Решимостью прекратить жрать говно по жизни. Рука по дуге преодолела короткий путь, показавшийся Грегу расстоянием от поверхности земли до стратосферы, и бутылка в пакете угодила прямо в висок мужику-картошке. Он выпучил глаза, не понимая, откуда последовал удар. Пальцы руки, которая удерживала Грега у стенки разжались. И тогда он нанес еще один удар – в лоб.

Где-то под пакетом звякнула бутылка. Виски заливал рукав дорогого пиджака с рубашкой жемчужного отлива, делая руки липкими и скользкими. Мужик попятился и, споткнувшись, уселся на задницу, все еще недоуменно хлопая глазами.

– Опачки, время для твоей очередной мазни? Сделаешь новый шедевр?

– Заткнись! – Грег обрушил бутылку на лысеющий череп мужика-картошки.

– Еще один парень, чья жизнь для тебя ничего не стоит…

– Завали свой сраный рот, – крикнул Грег и снова ударил череп оппонента.

На лбу с обильной залысиной открылась рана. Бедолага завалился на бок, подогнув под себя колени и обхватив голову. Грег продолжал бить бутылкой, бумажный пакет окрасился кровью.

– Только не выкидывай бумажку! Безумный русский ее купит, – орал Тим, пока Грег лупил мужика бутылкой. – Твой будущий ребенок будет гордиться своим батей!

С последней репликой бутылка разбилась в руке Грегори. Мужчина на земле уже не пытался сопротивляться. Кажется, он потерял сознание. Его руки вытянулись вперед и были напряжены так же, как и ноги. Голова залита кровью, глаза закатились. Грег выпустил осколок бутылки из руки, оглядывая результаты своей ярости.

– По крайней мере, ты не жрешь говно, – резюмировал Тим, оскалившись щербатой лыбой.

– Это все из-за тебя, – прошептал Грег. Его руки тряслись, с ладони капало виски.

– Конечно! Все в этом мире виноваты. Все, кроме тебя!

– Он подкрался ко мне… пока… мы говорили…

– Пока ты говорил, придурок, – поправил Тим. – Здесь только ты и этот бедолага.

– Нет… ты здесь, – повернулся Грег. – Ты меня путаешь! Ты мной говоришь!

– А еще я подскажу тебе, что этот мужик стремительно остывает. А ты весь мокрый и вонючий все еще над ним стоишь.

Черт! Мертвец был прав! Надо убираться отсюда! Выйти на улицу и поймать такси! Бежать как можно дальше из этого чертова переулка!

* * *

Весь день Оливия провела в поисках квартиры в Нью-Йорке и мыслях о предстоящей свадьбе, структурируя всю информацию в толстенькую тетрадь специально для этого купленную. Грегори весь день не появлялся с тех пор, как ушел на интервью, – наверное, все прошло более, чем прекрасно. Время подходило к девяти вечера, она заварила чай и устроилась на кресле под пледом, представляя, как совсем скоро они с Грегом станут родителями. От теплых мыслей ее отвлек звук ключа в замочной скважине. Она поднялась с кресла, закутавшись в плед, и пошла встречать своего жениха.

Ее настроение быстро переменилось, когда она увидела своего суженого: дорогой костюм был измят, рукав надорван на плече, на белой рубашке рыжие и красные брызги, лицо бледное.

– Грег, господи! Что случилось, – Оливия попыталась подойти, но он выставил руку.

– Интервью прошло не по плану, – парень попытался вымучить из себя улыбку, но та оказалась перекошенной.

– Твою мать, Грегори! Ты ранен? На тебя напали?

– Я в порядке, Лив, хоть по мне так и не скажешь…