Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Если уж совершать революцию, то и задачи надо ставить самые радикальные. Зачем же ограничивать себя в планах и действиях? Сама жизнь покажет, что возможно, а что нет: «Сколько смогут – столько и возьмут крестьяне – и прекрасно сделают, прибавим мы. ‹…› Действительно, если дело дойдет до революции, то как же это можно писать заранее "отсюдова и досюдова", точно школьный учитель в азбуке?»[1265] Главное – не ограничивать трудовой народ в его творческой работе, не ставить ему преград. Так, Кропоткин прогнозировал, что рабочие «весьма возможно» захватят предприятия у хозяев. В этом случае они превратят их в кооперативы, принадлежащие трудовому коллективу, или в общественные службы, управляемые муниципалитетами: «…попробуют вести работу либо на артельных началах, под контролем общества, либо так, как уже ведутся в некоторых городах конки, домостроительство и даже обработка земли и разработка каменноугольных копей под управлением городских выборных»[1266]

.

Но что же должен делать революционер? Его задача, считает Кропоткин, «как можно яснее, полнее и рельефнее выставить свой идеал – не "программу-минимум", а именно идеал». А затем русские революционеры и анархисты в том числе должны делать все от них зависящее, «чтобы из этого идеала осуществить как можно больше»[1267].

Но главное не это! Кропоткин вовсе не такой наивный оптимист, как любят его видеть многие авторы. Изучая историю Великой Французской революции, он видел, что рано или поздно революция пойдет на спад. Придет к власти, например, правительство дельцов и карьеристов, желающее погреть руки на ее результатах, попилив общественные богатства. Или же придет диктатор наподобие Оливера Кромвеля или Наполеона Бонапарта. Он свернет все революционные достижения и железной рукой установит власть новых богачей, служащих им чиновников и защищающих новые «закон и порядок» военных, полицейских и спецслужбистов. Народ устанет от бесконечных «Вперед!» и «Даешь!». Поэтому, предупреждает Кропоткин, не обнадеживайте себя, товарищи революционеры. Помните народную пословицу: «Цыплят по осени считают!» Важно, чтобы из перемен в жизни общества, которые вы сумеете провести, борясь при этом за анархический коммунизм, «уцелело как можно больше, когда наступит послереволюционная реакция»[1268]

. Просто, понятно, доходчиво…

Но дело не только в том, чтобы сохранить землю за крестьянами, а восьмичасовой рабочий день – за рабочими и служащими. Сами идеи революционеров должны пережить революцию и найти своих наследников в будущем. Так же как в рассказе Хорхе Луиса Борхеса «Встреча», где два ножа, оставшиеся от давно умерших соперников-гаучо, спустя много лет нашли своих новых бойцов и стали смертельным оружием в их руках: «Где были бы мы, в самом деле, если бы великая французская революция не выставила своих великих идеалов свободы, равенства и братства, братства народов всеобщего народного образования, полной политической свободы, "аграрного закона" и "равенства имуществ", как тогда выражались, разумея под этим право каждого на землю, право на труд и право на безбедную жизнь для того, кто готов работать?»[1269]

В июле 1904 года Кропоткин пишет еще одну передовицу, в которой уже обозначает открыто, какой именно идеал следует взять на вооружение революционерам. «Нужен ли анархизм в России?» – так называется эта статья. Да, бороться следует за анархический коммунизм. России нужна «все захватывающая крестьянская и рабочая революция»[1270]

. Она может установить «представительное правление» и политические свободы, но в любом случае необходимо, чтобы она изменила «экономические, хозяйственные основы быта русского народа»[1271]. Для этого рабочие коллективы предприятий и крестьянские общины должны действовать, захватывая в свои руки землю, промышленные заводы и фабрики, транспорт, природные ресурсы. Только реорганизовав производство на коммунистических началах, они приобретут подлинную свободу[1272]

. Эту позицию Кропоткин уточнил и в письме к «Марусе» Гольдсмит в декабре 1904 года, как раз накануне революции. Пусть самодержавие свергнут, пусть установится «слабейшее правительство» – сколько угодно, а мы тем временем «будем вести свою линию, стараясь воспользоваться теперешним возбуждением интереса к общ[ественному] делу, чтобы провести в жизнь все, что сможем, для облегчения участи крестьянина и рабочего и для ослабления центральной власти»[1273].

Даже частичные уступки, добытые у властей предержащих и богачей, ценны, но лишь при одном условии: «Прочно живет только то, что завоевано самим народом»[1274]. Причем важно, чтобы все это было завоевано в повседневной борьбе: забастовках, восстаниях и т. д. Поэтому, утверждал Кропоткин, приводя примеры из истории Великой Французской революции, анархистам следует поддерживать любое движение, разрушающее институты частной и государственной собственности, органы государственной власти, свергающее ограничения личной свободы человека. И только такое движение достойно называться «анархическим».