Петрусь Потупа

Ограда была рядом. Петрусь прыгнул на каменный цоколь и стал подтягиваться на прутьях решётки. Вдруг что-то тёмное, рычащее взметнулось к его ногам, и через мгновение клок из штанов уже мотался в клыкастой пасти подоспевшего с собаками Бабана.

Подняв морды к повисшему на решётке, сжавшемуся в комок мальчику, собаки заливались злобным лаем.

Держась за железные пики, Петрусь хотел спуститься на цоколь, но при каждой его попытке улизнуть Бабан прыгал на ограду и, царапая по откосу цоколя когтями, оскаленной мордой тянулся к пяткам мальчика.

Балансируя руками, Петрусь встал на узкую железную планку, скрепляющую пики решётки. Цепляясь за ветви яблонь, он, осторожно ставя ноги, пошёл по планке. Свора, не отступая от него, бежала рядом.

Из чащи деревьев вынырнул «Пьяна звирюка».

Вскинув глаза, он неожиданно остановился и остолбенело уставился на мальчика.

Разбрасывая подвернувшихся под ноги собак, он кинулся к ограде.

Увидев сторожа, Петрусь пошатнулся. Удерживая равновесие, мальчик поднял руку, рубашка выпросталась из штанов, и антоновка, подобранная им в саду, выскользнула из-за пазухи.

Отскочив от удара о доколь, яблоко, упав на землю, покатилось по траве. Бабан, свирепо рыча, кинулся за яблоком. Это на короткое время отвлекло пса от Петруся.

Ящерицей скользнув на цоколь, мальчик легко спрыгнул на землю. Стремглав пустившись вдоль ограды, он вскоре затерялся в густых подсолнечниках на огородах.

8

КОБЗАРЬ

Прошла зима. Весенние лучи растопили снежный покров. На возвышенностях появилась первая трава. Оглашая воздух протяжным мычанием, снова потянулись в утренней дымке на пастбище стада.

Петрусь остался панским пастухом…

— Давно ждём тебя, хлопче, — произнёс однажды Степан, когда уставший за день Петрусь переступил порог хаты.

Мальчик выжидательно глянул на отца:

— С ярмарки, тату?

— Угадал, сынку, с ярмарки. И косу купил, и для тебя что-то есть.

— Неправда, тату, вы шутите!

Степан, не отвечая, смотрел на сына. Добрые глаза его смеялись.

— Не томите, тату! Говорите, что привезли!..

— Угадай — казаком будешь! — шутит Степан, и густые клубы махорочного дыма закрывают его лукавое лицо.

Петрусь в раздумье вздыхает:

— Бублик?.. Глиняного петуха?.. Деревянного коника?..

При каждом вопросе сына Степан отрицательно качает головой.

«Нет, то для маленьких», — подумал Петрусь и растерянно оглянулся на мать:

— Мам о, скажите хоть вы!

С улыбкой, переглянувшись с мужем, Катерина сказала:

— В мешке у батька лежит такой подарок, что с самим золотом поспорит.

— Мамо, и вы загадки загадываете! — с досадой вскричал Петрусь. — Вот не буду любить вас!..

Довольный возбуждением сына, Степан наконец смягчился:

— Ну уж добре, бери.

Он наклонился над лежащим у его ног мешком, вытащил из него небольшую книжку и протянул её сыну.

Петрусь схватил подарок обеими руками, прижал к груди.

«Доволен!» — растроганно думает Степан, глядя на порозовевшее от счастья лицо сына.

— Батьку благодари, — мягко напоминает Катерина.

— Спасибо, тату! — благодарит Петрусь.

Подбежав к окну, он жадно рассматривает напечатанные на обложке слова: «Кобзарь… Шевченко»…

Чем-то родным повеяло на него от знакомых слов.

— Мамо, засветите огонь. Читать будем! — нетерпеливо говорит мальчик.

— Скаженный! — смеётся Катерина. — Вечеря на столе, а он — читать.

— Нет, сынку, так не годится: повечеряем — почитаем, — поднимаясь с лавки, говорит Степан.

Давно убрали со стола посуду. Уже и фитиль каганца вытягивал последние капли масла, а Петрусь всё читал и читал.

— Надо же такое человеку придумать: от сердца идёт и до сердца доходит! — вздыхает Катерина.

Степан ходит по хате, изредка ласково кидает:

— То свой, хлебороб…

В эту ночь певучие строфы «Кобзаря» долго не давали Петрусю спать.

«Прочту завтра хлопцам», — решает он и, глядя в темноту, тихо повторяет:

Ревёт и стонет Днепр широкий.Сердитый ветер листья рвёт,По долу клонит лес высокийИ волны грозные несёт.

«Так только музыка играет…» — думает Петрусь и, убаюканный ровным скрипом сверчка, засыпает.

На другой день у края заросшей кустарником балки, в прохладной тени под вековым дубом, отдыхали пастухи.

Ярко поблёскивает на солнце тёмно-зелёная одежда лесного богатыря. Не дрогнут раскидистые ветви. Лишь у вершины лёгкий ветерок бесшумно покачивает тяжёлую, как парча, зелень.

Прислонившись к дереву, старший пастух Василь вырезывает на ореховой палочке затейливый рисунок. Петрусь с сумкой через плечо, забыв обо всём на свете, подтягивается на локтях за ползущим муравьём. Мирон и Лаврик лежат на спине и смотрят на могучий ствол, уходящий в небо.

— Гляди, — толкает товарища Мирон, — дуб на глазах растёт…

— Правда, растёт! — удивлённо соглашается Лаврик.

— Когда мы обедали, он чуточку меньше был… — продолжает Мирон.

— А что, если он до неба вырастет и за него облако зацепится, тогда что? — озабоченно спрашивает маленький Лаврик, тревожно поглядывая вокруг.

— Не дотянется, где ему… — лениво машет рукой Мирон. — Силы ж не хватит.