Письма, 1926-1969

Теперь перейду к делу, о котором Вы не так рады слышать, но, как всегда, очень прошу Вас исполнить мои желания. Я хотел бы отправить Вам $1000. Однажды Вы, находясь в стесненном финансовом положении, о котором я узнал лишь значительно позже, помогли нам справиться с лишениями в Гейдельберге. Это было невероятно, незабываемо, поэтому теперь, в мирное время (сколько оно еще продлится), так неуместно было бы просто перевести Вам деньги в качестве частичного возмещения понесенных убытков. Это не благодарность. Я не сделал этого раньше, и мы завещали Вам несколько ценных экземпляров из моей библиотеки (с тех пор я отказался от этой идеи) потому, что в 1948 году мы сами находились в непростом финансовом положении, были опутаны долгами и могли откладывать совсем немного. Но теперь благодаря сбережениям мы можем не беспокоиться о тратах, связанных с возможными болезнями. Нарушая закон, я до сих пор состою на службе и получаю зарплату². Это возможно, как сказал мне президент попечительского совета, ad calendas graecas, то есть пока мое физическое состояние позволяет мне регулярно читать лекции. Нам хватает, несмотря на то что мы помогаем родственникам. Вы можете поверить мне на слово, ведь Вам известно, как меня тревожит материальная уверенность. Не обижайте нас и не отказывайтесь от того, что Вам причитается из безоговорочной щедрости. Но я не сомневаюсь в Вашей «рассудительности». Поэтому прошу Вас сообщить номер банковского счета, на который я мог бы сделать перевод. Пусть тот же прекрасный порыв, вдохновивший Вас на щедрость, позволит Вам принять мое предложение!

Шилпп работает очень медленно. Я ничего не могу с этим поделать. Когда-нибудь он закончит. Все тексты у него с октября. На перевод нужно время, особенно ему.

Не питаю никаких надежд по поводу Берлинской конференции³. По крайней мере западные власти выказывают единодушие. Я буду очень доволен, если ЕОС⁴ будет сформирован, а Германия не займется вооружением собственной армии, что в любом случае приведет к одним бедам.

Сердечный привет вам обоим от нас двоих

Ваш Карл Ясперс

1. Новая бумага для писем с отпечатанным заголовком.

2. По достижении 71 года Я. уже считался пенсионером.

3. Переговоры представителей четырех держав, прошедшие при участии Соединенных Штатов, Великобритании, Франции и Советского Союза по поводу немецкого вопроса, не приведшие ни к каким результатам.

4. См. п. 127, прим. 2.

154. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуНью-Йорк, 19 февраля 1954

Дорогой Почтеннейший,

Это в первую очередь поздравление с днем рождения для вас обоих. Каждый раз, когда я думаю о Вас в это время года, я так счастлива и благодарна, меня так радует мысль о том, что Вы есть, потом я вспоминаю эти годы и думаю, что если бы Вас не стало, это было бы подобно исчезновению стандарта мира, и нас всех поглотила бы безотрадная случайность Канта. Оставайтесь здоровы и полны сил (на иврите говорят: оставайся здоров и силен как гой, но к Вам это относится лишь на 50 %, и все равно кажется не совсем уместным). В этом году Ваш день рождения пройдет спокойнее, чем в предыдущем, если только для поздравителей эта дата не успела превратиться в привычку. Но этого я Вам не пожелаю.

Теперь я должна ответить на Ваше предложение со всей разумностью, какая мне только доступна. Во-первых, Вы преувеличиваете. Я с легкостью могу это доказать и, разумеется, совершенно довольна, что мы меняемся ролями. Вы почти вдвое увеличили упомянутую сумму. (Блокнот с записями о посылках не сохранился, но я приблизительно помню.) Но Вы преувеличиваете и в ином смысле. То, что кажется Вам столь необычным с точки зрения полностью обеспеченной жизни, совершенно привычно для меня в условиях эмиграции и перед лицом обстоятельств так называемой мировой истории. Я всегда знала, что Ваше положение не такое уверенное, как кажется, и потому могла легко представить, что Вы испытали, когда пропали все сбережения. По ту сторону океана мы пока не стали безнадежными скупердяями и привыкли проявлять солидарность, без которой обязательно бы пропали.

Не могли бы Вы – как предлагает Генрих – относиться к этому, как к проявлению гостеприимства, которое в тех стесненных обстоятельствах могло проявиться лишь на кухне? И стоит ли напоминать Вам о последних годах, когда Вы оба так радушно отвечали на это гостеприимство, не только на кухне, но в каждом уголке дома и на всей территории вокруг него. Должны и хотим ли мы учитывать все во взаимных расчетах?

Но чтобы доказать Вам, сколь я разумна и чему научилась в англосаксонском мире, хочу предложить Вам следующий компромисс. Предположим, что в будущем я не смогу позволить себе поездку в Европу и ни одна организация не согласится меня поддержать, но я непременно захочу повидаться с Вами и в таком случае дам Вам знать и мы как-нибудь все устроим, если Вы захотите. Согласны?