По приказу ставки

— Продолжать наблюдение! — крикнул командир и, как будто ничего не случилось, как по линеечке повел корабль боевым курсом. Я быстро прицелился и нажал на боевую кнопку. Десять бомб полетели вниз. Вот они рвутся в центре узла, прямо в гуще составов. Возник один пожар, за ним другой.

— Загорелось! — докладывает сержант Кораблев, которому сквозь открытый нижний лючок видно все, что делается на земле.

И вслед за нашими бомбами одна за другой ложатся на железнодорожный узел серии ЗАБов и ФАБов. Их бросали штурманы Михаил Лобачев, Георгий Логинов, Михаил Шестов, Илья Рыбаков, Фрол Голов, Георгий Антонов, Аркадий Черкашин, Иван Семеняк, Николай Горбунов, Алексей Захаров, Валентин Гацук и Феодосий Мельник. Пожаров над целью становилось все больше и больше. А в воздухе метались огненные трассы...

— Горит! — крикнул Дегтярев. — Слева от нас падает охваченная огнем машина!

— Может, наш? — вырвалось у Кораблева.

— Гадать будем потом! — сердито отозвался Иванов. — А сейчас продолжать наблюдение!

Удар экипажей наших 30, 109, 28 и 108-го полков по железнодорожному узлу Дебрецен был сокрушительным. Но хорошее настроение летчиков было омрачено тем, что домой не вернулись экипаж младшего лейтенанта А. В. Кукушкина, где штурманом был Анатолий Михалев, стрелком-радистом Борис Теплоухов и воздушным стрелком Константин Лытарь, и два экипажа 36-й дивизии. Самолеты, видимо, были сбиты «мессерами».

Ко второму полету на Дебрецен летный состав готовился тщательнее. Всем хотелось учесть урок прошлой ночи, чтобы расплатиться за сбитые экипажи. Очередной налет на железнодорожный узел получился особенно эффективным. Стараясь перехитрить противовоздушную оборону врага, бомбардировщики подходили к цели с разных направлений и на различных высотах. Разрывы бомб были настолько частыми, что глаз не успевал уследить за ними.

В районе станции мы видели два сильных взрыва, которые вскоре превратились в огромные пожарища. А на следующий день нам стало известно, что взрыв на узле вызвал экипаж командира эскадрильи майора Белоусова. Штурман Цетлин прямым попаданием бомб взорвал эшелон с боеприпасами. Герой Советского Союза капитан Ф. Я. Брысев со штурманом майором Н. Я. Стогиным подорвали севернее узла склад горючего.

Как и в первый налет на Дебрецен, в небе рыскали вражеские истребители. Они встречали нас и на маршруте, и на подходе к цели, но помешать выполнению боевой задачи не смогли.

...До конца войны и после нее — почти двадцать лет — мы, однополчане, считали, что все члены экипажа младшего лейтенанта А. В. Кукушкина погибли. Но это было не так. В дни празднования 20-летия Победы на торжества прибыл из Перми бывший стрелок-радист, а теперь инженер завода Теплоухов. Мы были крайне удивлены и обрадованы и потому долго расспрашивали ветерана о том памятном полете на Дебрецен. Вот что рассказал нам Борис Кириллович:

— Тот полет начался для нашего экипажа не совсем удачно. После взлета не убралось левое шасси. Что только не предпринимал командир, но неполадку так и не устранил. Штурман Анатолий Михалев предложил вернуться на аэродром и выяснить причину. «Сядем — не успеем на задание. Так не пойдет», — твердо возразил Кукушкин. И мы пошли дальше по маршруту. Командир связался с командным пунктом. Позвали инженера полка М. С. Прокофьева. Тот дал летчику свои предложения. Кукушкин несколько раз выпускал и убирал шасси, проделывая при этом последовательно все операции. И к нашей радости, «ноги» вскоре убрались.

На Дебрецен мы вышли с небольшим опозданием. Станция была хорошо освещена. Штурман дал летчику боевой курс, и мы зашли на цель. Сильно били зенитки, но Кукушкин вел машину к объекту. В воздухе рыскали истребители противника. После того как мы отбомбились и развернулись домой, нас вдруг атаковал «мессер». Трассы прошли справа. С резким разворотом мы ушли вниз.

Казалось бы, и вся тут история. Мы уже шли домой. И вдруг как гром среди ясного неба сверху по самолету ударила длинная очередь. Снаряды прошили правое крыло. Загорелся мотор. И тотчас мы услышали команду Кукушкина: «Приготовиться к прыжку!» Но в этот момент из темноты вырвалась и прошила наш самолет еще одна огненная струя вражеского истребителя. Она, видимо попала в бензобаки. Самолет взорвался. Меня швырнуло куда-то в сторону. Я стукался о какие-то детали. Только потом сообразил, что лечу вниз в обломках своей кабины. Потянулся за кольцом парашюта, но на груди его не оказалось. Лихорадочно стал искать. Оно оказалось где-то у ног. Дернул — и через несколько секунд парашют вытянул меня из обломков кабины. Не успел поправить лямки и взяться хорошенько за стропы, как ударился о землю...

Быстро вскочил и огляделся вокруг. Сквозь темень ночи все же разглядел, что нахожусь на поляне, окруженной высокими деревьями. Скатал парашют и спрятал в кустах. Только потом заметил, что на ногах нет унтов, а на голове шлемофона. На лбу запеклась кровь. Видимо, сильно ушибся.