По приказу ставки

В столовую мы шли молча. Каждый был занят своими мыслями. Я вспомнил, как позавчера наш комэск Александр Дмитриевич Третьяков после успешного ночного полета полка на Кенигсберг и Данциг, беседуя с молодыми экипажами, говорил: «Главное в борьбе с врагом — не терять самообладания, боевого духа, и все будет хорошо. Вчера, например, мы дружно навалились на Кенигсбергский и Данцигский порты и ударили как надо: потопили два транспорта, снесли портовые сооружения».

Да, это были наши первые бомбовые удары по глубокому тылу врага. Радостно было сознавать этот успех. В каждого из нас он вселял уверенность. И победа наша казалась в ту ночь совсем близкой. А сейчас... не хотелось думать, что нет нашего командира, что мы потеряли сегодня столько отличных ребят.

Летчики зашли в столовую и сели за длинные столы. Места не вернувшихся с задания остались свободны. В этот момент я особенно остро почувствовал ту горечь, о которой и поныне говорят фронтовики, вспоминая боевых друзей. Плакал бы, не стесняясь... Но слез не было. А сердце жгло, словно свежая рана. К столу нашей эскадрильи подошел замполит Павел Павлович Павловец, печально посмотрел на нас, тихо сказал:

— Да, друзья, мы потеряли в бою командира. Но даже это не дает нам права раскисать. Надо крениться, надо верить в нашу победу и, чтобы приблизить ее, с удвоенной, утроенной энергией готовиться к завтрашним боям. Уметь переносить горе — это тоже мужество. А оно нам так необходимо сейчас!..

Разбор начался точно в назначенное время. На нем присутствовал и командир дивизии полковник Батурин. О чем-то посовещавшись с майором Юспиным, комдив встал и, тяжело опираясь о край дощатого стола, неторопливо начал:

— Сегодня под Вильно мы разгромили крупную танковую колонну, уничтожили много вражеских солдат и офицеров, сбили около полутора десятков истребителей, но, как я вижу по вашим суровым и печальным лицам, это нисколько не радует вас. Это не очень радует и командование соединения. Слишком дорого заплачено за сожженные танка и самоходки, за сбитые «мессершмитты». И теперь встает перед нами вопрос: можем ли мы дальше допускать такие потери?

Полковник на минуту умолк, словно давая нам время для размышлений. Он обвел летчиков внимательным взглядом, тихо продолжал:

— Да, боевая задача была выполнена дорогой ценой. Сейчас нам хотелось бы посоветоваться с вами о том, как уменьшить потери в дальнейших полетах. Что следует предпринять для этой цели?

Летчики молчали. Вполне естественно, у многих командиров, штурманов, воздушных стрелков-радистов были свои наболевшие вопросы, но поднимать их сегодня почему-то никому не хотелось. Скорее всего, потому, что больно было вспоминать о гибели товарищей.

— Ваше состояние мне понятно. Но интересы защиты Родины требуют напряженной работы ума и воли, мускульной работы для достижения победы. Нужно всем очень хорошо подумать о наших боевых делах. Может быть, придется менять тактику действий, — продолжал Батурин.

— Тактику менять нам рано, — попросив разрешения, начал капитан Крюков, — а вот улучшить разведку целей крайне необходимо. — Щуря воспаленные глаза, капитан взволнованно спросил: — Что у нас получилось с танками под Вильно? Разведчики точно определили место скопления вражеской техники, правильно направили нас на цель. Это хорошо. И очень печально, что они не заметили там вблизи аэродром Парубанок, забитый «мессерами». А ведь мы могли бы частью сил накрыть эту базу истребителей и тем самым значительно уменьшить наши потери.

— Александр Ефимович, — обратился полковник к присутствовавшему начальнику штаба полка подполковнику Поручаеву, — я думаю, этот вопрос на вашей совести. Не далее как сегодня я узнал от вас же, что экипажи разведчиков не имеют на борту карт крупного масштаба. Этого никак нельзя допускать, а если и были такие случаи, то с ними надо немедленно кончать! — строго сказал комдив и, обратившись к летчикам, уже спокойно спросил: — Какие еще будут вопросы?

— Очень медленно идут у нас работы по установке на бомбардировщиках третьей огневой точки, — сказал капитан Голубенков. — Многие наши самолеты имеют снизу мертвое, незащищенное, пространство, поэтому и в последующих полетах мы будем терять экипажи.

— Вопрос актуальный, — согласился Батурин и тут же добавил: — Мастерские продолжают оборудовать машины дополнительной огневой точкой. Надеюсь, в самое ближайшее время эта работа будет закончена.

Затем поднялся Юспин, говорил коротко:

— Командиров эскадрилий, звеньев обязываю как можно четче держать боевой порядок над целью и особенно в момент атаки истребителей. Надо раз и навсегда запомнить: отставший от строя бомбардировщик — легкая добыча истребителей...

Юспин взял со стола блокнот, стал листать его. Воспользовавшись паузой, неожиданно для всех встал белокурый, с тонкими чертами лица лейтенант Василий Кайнов — летчик нашей эскадрильи. Желая встряхнуть сникших товарищей, он шутливо произнес:

—  «Эрликоны» бьют, «мессеры» снуют, словно голодные акулы, и куды бедному хрестьянину податься...